- Да ты что же, знаешь его? - не выдержал кто-то в зале.

Андрей ответил не сразу, склонил голову.

- Любой из вас мог быть им. Не обижайтесь на эти мои слова, - глухо проговорил он. - Они не умом сказаны - сердцем.

Замерли люди, стали оглядываться друг на друга, словно могли угадать и увидеть убийцу... и боялись встретиться взглядами.

Андрей не сказал больше ничего. Молча сел, опустил голову, уставился в пол.

- Тяжелый у нас нынче разговор, - тихо, медленно начал парторг Виктор Алексеевич, - но очень нужный. Ведь обидно: все теперь у нас есть, жить бы да радоваться. Так нет же - какую-нибудь напасть да вытащим из старых сундуков. Вы посмотрите, люди добрые, какие у нас машины на полях, какие мы урожаи берем, какие дома строим, какие мы сами стали - грамотные, здоровые да красивые! Ведь тракториста от инженера у нас нынче на погляд не отличишь - оба в костюмчиках-галстучках, оба с книжками. А помните, как дояркам доставалось без механизации? Плакать хотелось, на них глядя. А сейчас? Цветут ведь девки! А старые? В прежнее-то время крутились до последнего, пока не падали окончательно. Теперь, если погода хорошая, посиживают перед домом на лавочках, ворчат понемножку и почтальона с пенсией ждут, чтоб внучат из своего личного дохода побаловать. И почему так? Откуда все взялось? Потому что партия о нас заботится, вся страна нам помогает. А наш долг - работать на совесть, давать Родине большой хлеб и людьми быть достойными, чтобы смело смотреть в будущее, чтобы за жизни свои не стыдно было перед собой, а паче всего - перед новым поколением! На этом закончим разговор. Идите по делам да крепко думайте.

Глава 7

Из клуба Андрей вышел последним: он знал, что Дашутка будет ждать его, и не хотел свидетелей. Она стояла в сторонке, прижавшись к дереву, словно искала опору, и хотя уже было темно, Андрей видел, как неестественно блестят ее глаза на бледном лице.

Они медленно пошли темной улицей. Где-то обиженно скулила собака, совсем рядом зазвенела на колодце цепь, гулко застучало по срубу пустое ведро. Дашутка молчала, кусала губы - никак не решалась начать разговор.

- Я виновата перед тобой, - наконец трудно проговорила она.

Андрей машинально кивнул головой: он догадывался, в чем она хочет признаться, но теперь это не имело значения.

- Семен не был у меня всю ночь. Он пришел уже под утро. Он сказал, что ходил к дедушке, вроде как сватать меня, и опять поругался с ним. Дедушка не любил его, даже паспорт у меня забрал, чтоб мы без его согласия не расписались. Семен разозлился сильно, говорил, что все равно своего добьется, что другого выхода у нас нет...

Андрей насторожился, но Дашутка не заметила этого и продолжала:

- Потом он пришел вечером. Знаешь, мне было очень плохо тогда, и все равно я поняла, что с Семеном что-то произошло, у него даже глаза были какие-то чужие. Он попросил: если ты будешь спрашивать, сказать, что всю ночь провел у меня. Тебе, говорит, все равно уже, а меня Андрей посадит.

- Что значит "тебе уже все равно"? - холодея, спросил Андрей.

- Я ребенка жду. От Семена...

Андрея будто лбом в стенку ткнули.

- ...Я боялась тебе сказать всю правду, думала, ты, когда узнаешь, что-нибудь не так сделаешь...

- Спасибо тебе, - горько уронил Андрей. И почувствовал, как дико застучало сердце, будто запрыгало вниз по холодным ступенькам темной, бесконечной лестницы.

- ...Ты прости меня - в голове все перемешалось... - Дашутка прижала ладони к щекам. - Мне показалось, ты будешь злиться и...

- На что же я буду злиться, Дашутка? - тихо перебил ее Андрей.