— Это телефон Рахми. В памяти номер Джамаля. Может, тебе удастся через провайдера получить детализацию звонков Джамаля. И мы отыщем его через друзей.

Коул отложил телефон в сторону и взял листок из блокнота.

— Посмотрим, что у нас получится… Но при чем тут эти люди?

— У Мейеров служила няней некая Ана Маркович. Сегодня утром она умерла. Ее сестру зовут Рина, а друга сестры — Янни. Как это пишется, точно не знаю. Незадолго до смерти Аны Рина навещала ее в больнице. Точнее, охраняла, боясь, что люди, стрелявшие в ее сестру, вернутся, чтобы добить ее.

— Думаешь, она что-то знает?

— Сестры родом из Сербии. А Рахми говорит, что его кузен связался с каким-то сербским гангстером. По-твоему, случайность?

Коул задумался. В Лос-Анджелесе всегда существовала небольшая сербская диаспора, но численность сербов и югославов резко увеличилась после конфликтов 90-х годов. Теперь в Лос-Анджелесе насчитывалось немало сербских группировок.

— Как думаешь, Рина согласится побеседовать со мной?

— Нет.

Коул еще раз вгляделся в строки, нацарапанные Пайком на листочке из блокнота. Небогатый урожай.

— А где жила Ана?

— У Фрэнка.

— Может, у нее было и другое жилье, куда она уходила на выходные?

— Не знаю.

Классический ответ Пайка.

— Вот что я тебе скажу: пожалуй, для начала надо бы опросить тех, кто знал эту девушку. Мне понадобятся имена ее друзей. Если сестра не станет разговаривать с нами, может, попробуем побывать на месте преступления?

— Я это устрою. Джон Чэн в группе криминалистов.

Коул кивнул: Чэн — знаток своего дела. Надо будет позвонить ему сразу же, как только Пайк уйдет.

Две чайки появились в голубой пустоте за стеклом, словно возникли из воздуха. Коул наблюдал за их полетом. Одна вдруг камнем упала вниз и пропала из виду. Ее подружка сложила крылья и ринулась следом.

— А Террио не знает про Джамаля и сербскую зацепку? — спросил Коул.

— Нет.

— Ты ему сообщишь?

— Нет. Я хочу найти их раньше, чем это сделает полиция.

Темные очки Пайка казались двумя черными дырами в пространстве. Его невозмутимость изумляла Коула.

Коул перевел взгляд на окно, надеясь снова увидеть чаек, но они больше не появлялись. Он еще раз пробежал глазами газетную статью. Во втором абзаце были перечислены имена убитых: Фрэнк, Синди, Фрэнк-младший, Джоуи. Младшего звали Джо. «Расстреляны» — таким словом журналист назвал случившееся. Расстреляны. Коул задумался: неужели младшего сына, Джо, назвали в честь Пайка?

«Кто такой Фрэнк Мейер?»

«Один из моих ребят».

За долгие годы Коул узнал достаточно, чтобы понять, что это означает. Пайк умел выбирать себе напарников, достойных уважения. И поскольку он считал их своими, то берег их, а они, в свою очередь, берегли его, и он ни за что бы не допустил, чтобы «его ребята» дешево продали свою жизнь.

Вглядываясь в лицо Пайка, Коул думал, что и Пайк в эту минуту изучает его.

— Я все-таки хочу, чтобы ты послушал меня и подумал, — наконец заговорил Коул. — Что-то мне не верится, что Террио неправ. На его месте я бы тоже повнимательнее присмотрелся к Мейеру. А если окажется, что Фрэнк уже не тот, каким его знал ты? Если Террио прав?

Плоские черные линзы словно буравили Коула, казались порталами в другое измерение.

— Все равно он для меня не чужой. А своих я не бросаю.

Вновь появившиеся за окном чайки отвлекли Коула. Они зависли в воздухе, завертели головами, поглядывая друг на друга.