— И все, что произошло той ночью, не имеет никакого отношения к Фрэнку. Все дело только в твоем ребенке.

— Михаил возвращается в Сербию. Хочет вырастить ребенка на родине. А меня — убить. Я ничто, понимаешь? Он не желает вспоминать, что его сын — шлюхино отродье.

— Поэтому он убил твою сестру и целую семью?

— Моя сестра для него — ничто. Твои друзья — ничто. И я тоже пустое место. Он убьет меня, если захочет. Он и тебя убьет.

— Посмотрим, — отозвался Пайк.

Прикрыв глаза, он вновь увидел трупы — Фрэнка, Синди, младшего Фрэнка, Джо. Увидел маслянистые, неправильной формы лужи крови. Зеленую бечевку, повторяющую траекторию пуль.

Сопутствующий урон. Случайные свидетели конфликта.

Пайк сделал медленный вдох и ощутил, как ось его мира плавно сместилась. Все вернулось на круги своя, стало привычным и понятным, вот только Фрэнка и его близких было уже не вернуть. Кто-то прикончил их. И этот кто-то поплатится.

Глядя на женщину, сидящую на диване, Пайк вдруг сообразил, что Фрэнк не ждал нападения.

— Фрэнк не знал, что этот мерзавец охотится за ребенком.

Впервые за все время Рина отвела взгляд.

— Не знал. Мы им соврали.

И она продолжала:

— Мы объяснили хозяевам дома, что мне надо уехать по срочному делу, а хозяйка… она была такая милая. Я готовилась к переезду в Сиэтл. Никто не знал, где работает Ана. Как они ее нашли?

Сопутствующий урон.

— Сиди на месте.

Пайк прошел в кухню, нашел в морозилке лед, а под раковиной — мешки для мусора. Вытряхнув кубики льда в мешок, он отнес его Янни.

— Приложи к лицу. Скажи ему, пусть приложит мешок к лицу.

— Я понял, — отозвался Янни.

Пайк повернулся к женщине.

— Этот Дарко еще в Лос-Анджелесе?

— Думаю, да. Трудно сказать наверняка.

Эта неопределенность не обрадовала Пайка, но по крайней мере Рина стала охотнее отвечать на его вопросы.

— Допустим, он здесь. Где его можно найти?

— Не знаю. Если бы я знала, то давно бы забрала малыша. Мужа застрелила бы, а мальчика увезла с собой.

— Как вышло, что ты не знаешь, где живет твой муж?

Она прикрыла глаза.

— Он уже много месяцев мне не муж.

Пайк указал на ее живот.

— Его работа?

Она опустила голову и распахнула полотенце, словно забыв о своей наготе. А может, сделала это намеренно: она была красива и сознавала это. Шрамы не имели никакого отношения к хирургии. Кто-то пытался убить Рину. Пайк задумался, кто и за что. Оглядев собственный живот, она снова завернулась в полотенце.

— Нет, это не Михаил. Когда я забеременела, шрамы уже были. Они его возбуждали.

— У тебя есть его фотографии?

— Нет. Он никогда не фотографируется.

— А телефон?

— Тоже нет.

Пайк нахмурился.

— А если бы тебе что-нибудь понадобилось?

— За такое платят. Можно передать через кого-нибудь.

Пайк задумался.

— Куда он мог бы увезти ребенка?

— В Сербию.

— А до этого? Где-то же он должен его поселить. У него есть подруга? Он живет с другой женщиной?

— Не знаю. Но я хотела выяснить.

Пайк испытующе вгляделся в нее.

— Напрасно ты не сообщила в полицию.

— И чем бы они мне помогли — депортацией? Меня столько раз арестовывали. У меня же нет здешних документов.

— Никто не стал бы спрашивать, есть у тебя гражданство или нет.