Изменить размер шрифта - +
— Я присутствовал при покушении.

Коглен удивленно заморгал.

— Я с самого начала считал, что мистеру Мэннерду грозит опасность, — извиняющимся тоном пояснил Галиль. — Я, конечно, недооценивал ее. Но после вашего рассказа о том, что произошло вчера вечером — когда даже Мэннерд сам поверил в то, что споткнулся, — я принял все возможные меры, чтобы защитить его. Поэтому я, разумеется, был на яхте.

Коглен не верил своим ушам.

— Но я вас не видел!

— Я сидел под палубой, — хмуро пояснил Галиль. — Но большинство матросов были моими людьми. Вы, должно быть, заметили, что они не слишком искусные моряки?

Коглен никак не мог собраться с мыслями.

— Но…

— Пуля не причинила бы ему никакого вреда, — заверил его Галиль. — Меня больше беспокоил обед. Когда мы думали о грозящем ему убийстве, то опасались не только ножей и пистолетов, но и яда. Я старался предотвратить возможность отравления любым путем. Повар на яхте перепробовал все, что должны были подавать, а у него талант распознавать даже самые мельчайшие следы всех распространенных ядов. Забавный талант, верно?

— Но ведь в Мэннерда стреляли! — возразил Коглен. Лейтенант Галиль кивнул. И невозмутимо затянулся.

— Я — великолепный стрелок, — скромно сообщил он. — Я наблюдал за вами. В самый последний миг — и, к стыду моему, должен признать, что по чистой случайности, — мы обнаружили, что кофе отравлен.

Коглен ощутил, что в душе его подозрительность борется с замешательством.

— Если вы помните, — осторожно сказал Галиль, — мистер Мэннерд был всецело поглощен разговором. Когда он вспомнил о своем кофе, напиток уже остыл. Он послал матроса налить ему нового. Что неприятно, — добавил лейтенант с досадой, — так это то, что он остался в живых совершенно случайно! Повар — мой талантливый подчиненный — вылил остывший кофе и налил в чашку мистера Мэннерда горячий. А он, то есть повар, любит чуть теплый кофе — до чего же странные иной раз у людей бывают вкусы! Он решил выпить тот кофе, который вернул мистер Мэннерд, и оказалось, что в него что-то подмешали. Возможно, весь кофе был отравлен. Повар немедленно доложил мне. Предупредить мистера Мэннерда времени не оставалось. Он уже держал чашку в руке. Необходимо было какое-то эффектное действие. А я наблюдал за вашим обедом, готовый вмешаться в случае необходимости. Как я уже говорил, я великолепный стрелок, и мне не оставалось ничего иного, как выбить чашку у него из руки.

Коглен открыл рот, потом снова закрыл его.

— Вы… стреляли в чашку… Но кто пытался отравить его? Галиль вытащил из кармана стеклянный пузырек. Он не был закупорен, но изнутри его покрывала пленка из крохотных кристалликов, как будто там засохла какая-то жидкость.

— Это, — отметил он, — выпало из вашего кармана, когда вы рыскали по кустам в поисках стрелка, который на самом деле находился на яхте. Один из моих людей увидел, как этот флакон вывалился, и принес его мне. Это яд.

Коглен уставился на пузырек.

— Пожалуй, я уже немного подустал от мистификаций. Я арестован?

— Отпечатки пальцев на нем смазаны, — сказал Галиль. — Но я точно знаю, как выглядят ваши. Эти принадлежат не вам. Флакон подсунули вам в карман — не очень аккуратно, вот он и выпал. Вы не арестованы.

— Большое вам спасибо, — с иронией сказал Коглен.

Он отодвинул ногой одну из книг на полу у стула Дюваля. Они были всех возможных размеров. Некоторые имели основательный вид немецких справочников, одна или две были изданы во Франции. Подавляющее большинство было на современном греческом.

— Месье Дюваль ищет в исторических книгах что-нибудь, что может пролить свет на нашу загадку, — пояснил турок.

Быстрый переход