— Нет никакой свободы, «Чертополох». Нет никаких прав, — делая шаг вперед, сообщил мне Ченгер. — Есть сильные и слабые. Сильные берут то, что желают, а слабые сидят в гостевой комнате и плачут, как им несчастным надоело, что ими помыкают.

Злобный рык вырвался из моего горла, но я не стал приближаться и влезать в драку с демоном Страданий. Вместо этого закрыл глаза и сосредоточился на дыхании. К чему громить комнату и тем более драться с демоном? Он ведь прав.

Убрав костяной покров, я медленно открыл глаза и, кивнув своему компаньону, пошел к двери из комнат. У меня осталось последнее дело, которое нужно закончить перед тем, как отправиться дальше.

Ченгер сперва загораживал мне путь, но, убрав когти, сам открыл дверь.

— Прошу, ваша милость, — с усмешкой прошипел он и тут же растворился в воздухе.

Коридор был пуст. Охранять студентов внутри Айсвальд даже не пытался. Внутри здания мы могли свободно перемещаться, так что я прошел к двери в женском крыле и, переведя дыхание, постучал костяшками пальцев по косяку.

Ждать пришлось недолго. Замок в двери щелкнул, и хозяйка открыла, даже не спрашивая, кто идет.

— Что-то случилось? — спросила она.

Я молча кивнул ей и, подвинув в сторону, вошел внутрь.

— Нам нужно поговорить, — объявил я, останавливаясь посреди гостиной.

Глава 24

Следующим пунктом моего брожения по академии стала встреча с моим далеким родственником. Впереди был довольно сложный и опасный отрезок времени, а оставлять свое Чернотопье на волю Равендорфов, которые до сих пор там сидели, я не хотел.

Раз напали даже на Агнесс, то зачистить обоих сыновей баронессы Тамины, сам Райог велел. Коль уж вырезать клан Равен, так и эту парочку, тем более в такой дали от столицы, обязательно попробуют. А если в попытке убить королевскую родню, разрушат мое родовое гнездо? Мне-то с этого какая выгода?

Вайссерманн отирался в столовой административного корпуса. С ним была довольно здоровая толпа студентов. И хотя перемещаться по академии было временно запрещено, особых препятствий светлым никто не чинил. А я так и вовсе плевать хотел, если кто-то попробует меня остановить — сошлюсь на разрешение Вагнера или просто раскидаю патруль. Чего мне терять?

— Здравствуй, Марк, — кивнул я, останавливаясь рядом с молодым парнем, который присутствовал на расправе с Алонсо Рейнхардом.

Вайссерманн смутился и, оглядевшись, поманил меня в сторону. Мы нырнули в коридор, где миновали несколько дверей, пока нам не попался пустой кабинет. Войдя первым, Марк, судорожно потрепав уложенные волосы ладонью, обернулся ко мне.

— Слушаю, Киррэл.

Я постарался улыбнуться, как можно дружелюбнее.

Когда Марцин показал мне имя моей прабабки, я обратил внимание, что у нее была сестра. Так что мы со стоящим напротив нервным мальчишкой очень дальняя родня. И хотя между нами ни общего рода, ни клана, но и Вайссерманны и Шварцмаркты — из нейтральной фракции. А общие прабабки делают нас в некоторой степени естественными союзниками.

— Я знаю, что мы друг друга плохо знаем, Марк, — заговорил я.

По глазам парня было заметно, что по его мнению, меня лучше бы и вовсе не знать, но все же ему хватило ума не отказываться от диалога сразу. Может быть, постарался отец, заранее предположивший, что у нас может возникнуть контакт в академии?

— Мой отец рассказал мне о наших общих корнях, — покачал головой парень. — Так что, если тебе нужна помощь…

Я с облегчением, которого не показал, кивнул.

После откровений Ченгера на свое умение плести интриги я уже смотрел иначе. Что может знать землянин, который в высшее общество вступил только вчера, когда его противники — уже родившиеся на этом поле старики? Да ничего.