— И эти фантазии стали для нас явью, — снова вступил Элиас. — Корабли Бомэ настолько хороши, что им это во вред. Хорошо бы пустить их в дело, но у нас подрезаны крылья, потому что мы не можем с такой же легкостью путешествовать в пределах собственной Системы. Откровенно говоря, любой системы, пока та полностью не внесена в лоции. Ваши маяки и рапорты о встреченных астральных телах дополнят уже собранные данные и дадут нам возможность разработать приемлемую и столь необходимую лоцию.

— Дэвид, — перебила его Кэнфилд, — пришли остальные гости…

Ближайшие пару минут все обменивались приветствиями, рассаживались, заказывали напитки и блюда. Напротив Николь села невысокая женщина с майорскими погонами на плечах. Оливковую кожу оттеняли волосы цвета воронова крыла. Окинув мимолетным взглядом Поля, она воззрилась на Николь. Звезда на ее «крылышках» означала, что она — старший пилот.

— Катарина Гарсиа, командор вашей экспедиции, — представила ее генерал. Майор едва заметно кивнула. — Она отвечает за стратегические аспекты экспедиции и в повседневную деятельность на судне вмешиваться не будет, если не сочтет это жизненно необходимым. Вы же, Николь, командир корабля со всеми вытекающими последствиями.

«Несмотря на то, что я провалилась, — терзалась Николь. — Мало того, что мне дают назначение, так еще чуть ли не лучшее! Только на сей раз не на симуляторе, а в действительности!»

Погрузившись в эти мрачные раздумья, она вполуха слушала, как Кэнфилд говорила, что Полю придется сидеть на двух стульях — в качестве штурмана и офицера электронных систем. Он будет присматривать за оборудованием и установкой маяков. В экспедиции участвуют трое специалистов: двое мужчин и женщина. Рядом с Николь села японка, ее ровесница, высокая сногсшибательная красавица.

— Не надо так таращиться, — негромко, с улыбкой проронила она, и Николь смущенно схватилась за бокал с вином, пробормотав:

— Иисусе! — И резко выпрямилась с увлажнившимися глазами, когда огненный смерч пронесся по пищеводу. Медленно выдохнув, она взяла предложенную соседкой булочку, с ужасом гадая, как такое количество алкоголя скажется на ее истощенном организме; не хватало еще для полной радости опростоволоситься перед генералом. И вдруг, содрогнувшись, осознала, что по-прежнему сидит с разинутым ртом и округлившимися глазами.

— Извините. — Она взяла себя в руки, боясь поглядеть по сторонам.

— Ничего, я привыкла. — Подавшись вперед, японка полушутя продолжала заговорщицким тоном: — По-моему, все обошлось, старлей. Если и была какая-то faux pas[2], то строго между нами.

— Просто я ни разу не встречала голубоглазых японок.

— Это мой дед виноват. — У нее и улыбка великолепна; похоже, эта женщина любит посмеяться. Николь позавидовала ее непринужденности и умению легко сходиться с новыми людьми. — Ваш горец, швед из Миннесоты, умыкнул мою бабулю, как цунами, пойдя по стопам ее родного деда, обаявшего голубоглазую блондинку из посольства. Уж такова моя японская семейка — сплошь бросающие вызов обществу иконоборцы, полиглоты без роду-племени. А если вы считаете, будто я диковинка, то вам бы повидать мою тетушку Бриджит.

— Так вы американка?

— Не-а. Просто свободно говорю по-английски и имею уйму родственников, раскиданных по всему континенту от Великих озер до Скалистых гор.

— А я с Восточного побережья, из Массачусетса.

— В самом деле? Я провела лето в Массачусетсском технологическом, в докторантуре.

Сравнив даты, Николь обнаружила, что для нее это было традиционное «зверское» лето — тяжкая прелюдия первокурсников Академии ВВС.