Тарнелиус скептически обвел взглядом окружение. Хуманы. Существа, которых невозможно понять. То невероятно жестокие и последовательные в вопросах мести, способные жизнь положить на алтарь идеи, то прямо-таки сочащиеся добродетелью и всепрощением. Он только что уничтожил под сотню воинов этого правителя, а тот, даже не обращая внимания на отрубленные головы, и валяющиеся под ногами тела — предлагает ему мир.

Опасные… Слишком опасные. Как самим своим существованием, так и идеями, которыми могут заразить галактику. Не зря его предки всеми силами уничтожали остатки хуманов, вымарывали любые упоминания из архивов о том, что такая раса вообще существовала. И это им практически удалось. Только орки трепетно хранили воспоминания, но и с ними успешно боролись, сокращая поголовье зелёного племени. Ещё несколько сотен лет, максимум тысяча, полторы и их бы уничтожили.

А тут целая планета хуманов. Построивших цивилизацию, развивающуюся с безумной по галактическим меркам скоростью. За какие-то несколько тысяч лет шагнувшая далеко вперёд, и сумевшая самостоятельно выйти в космос. Скорее всего тут тоже замешан Первоартефакт, исподволь подстёгивающий развитие, но нельзя сбрасывать со счетов и их непредсказуемость, благодаря которой и могли совершить скачок.

И ведь всё так хорошо всё шло. После Исхода, часть хуманов перемешалось с другими расами, утратив уникальность. Часть выследили и уничтожили, не оставив ни одного чистого, а оказалось, в Колыбели пряталась часть их народа. Не вошедшая в портал. Оставшаяся! Нарушившая заветы своих предков! И мало того, что остались, так и выжили. Он, изучая местную историю, даже нашел упоминание о некой «Митохондриальной Еве» — матери всех современных хуманов. И даже сроки совпадали, около двухсот тысяч местных циклов назад и случился Великий Исход.

Не уследили. Чуть-чуть не дожали его предшественники. А теперь, это стало задачей Тарнелиуса.

Приняв решение, внутренне напрягся и приготовился действовать.

Первым делом, достал из инвентаря индивидуальный кокон высшей защиты. Он, в теории, должен позволить продержаться секунду, необходимую для открытия эвакуационного портала. Хотя тут его терзали сомнения. В прошлый раз стоящий напротив него человек, до сих пор терпеливо ожидающий ответа, голыми руками практически пробил доселе, априори неразрушимую скорлупу. А тут, помимо него есть ещё другие индивидуумы, опасность которых он подспудно ощущал.

Так и оказалось. Вокруг эльфа вспыхнул силовой кокон, а сам он начал действовать дальше. Вот только щит, способный сдержать выстрел главного калибра дредноута, продержался всего два удара, легонько даже на вид, нанесённых топором. Первый, небрежный — заставил его пойти трещинами. Человек недоуменно взглянул на своё оружие и размахнувшись посильнее, ударил второй раз. И после второго, он уже разлетелся осколками.

Но самое главное, долю секунды ему выгадал.

Второй предмет, который он достал из инвентаря — была чрезвычайно мощная бомба, его личная страховка, аналог той, что он использовал при прошлой попытке убить местного властителя, но гораздо мощнее, заряда которой хватит, чтобы аннигилировать всё в радиусе десятков километров. Как бы эти хуманы ни были сильны или быстры — спастись они не сумеют. Бомбу, выставленную на таймер в одну секунду, тоже окутал кокон силового щита, чтобы её не сумели переместить в инвентарь.

И третий предмет — маяк экстренной эвакуации.

* * *

Лезвию топора оставалось меньше микрона до тела эльфа, когда оно с хлопком исчезло. Для Дмитрия время было словно тягучая резина, которую он мог растягивать по своему желанию. Он внутренне чертыхнулся, жалея, что послушал президента, просившего сначала дать возможность договориться.