— Нынче все так дорого, — пожаловалась она, и я представила, что произошло. Один из них, верно, пошел в лавку Формаджи и купил круглый хлебец из кислого теста, за который взяли два двадцать пять. Когда он или она, кто бы то ни был, вернулся, они долго говорили о том, что раньше хлеб стоил пять центов целая булка, и Милли всерьез отнеслась к этому эпизоду. Мне стало любопытно, сколько же платил ей д-р Стэнтон.

Потом, сколько-то с ней посидев, я попросилась в библиотеку, и она меня туда впустила. Когда я впервые эту библиотеку увидела, то подумала, будто д-р Стэнтон ради нее и купил дом, но, узнав, что библиотечное крыло он пристроил, поняла — библиотека была добавлена к коттеджу. Что мне больше всего, кроме книг, нравилось, так это дерево: деревянные полки на всех четырех стенах, теплый деревянный потолок, дубовый паркет, кленовый письменный стол. И конечно, книги, фильмы и видеозаписи — рай для жаждущего знаний: книги по дрессировке Персела, Лидхема, Стрикланда, Келера — кого угодно; дневники Пири из экспедиций на собачьих упряжках; издания под типовыми названиями: «Это — … порода собак», «Познакомьтесь с… », «Полный перечень… » — обо всех, от карликового пинчера до йоркширского терьера; плюс родословно-племенные книги, старые выпуски ежеквартальников по собаководству, комплекты ветеринарных журналов, «Собачьей Жизни», «Американской Собачьей Газеты». Мало этого, в городе, где больше библиотек на душу населения, чем в любом другом месте мира, здесь была единственная кембриджская библиотека, куда можно прийти с собакой. Рауди чувствовал себя абсолютно дома. Он улегся за большим кожаным креслом и заснул.

Я часто приходила к д-ру Стэнтону покопаться в литературе и взять несколько книг для чтения, но в этот день разглядывала стены. Если бы там висела родословная Рауди, я бы ее и раньше заметила, подумала я, но все равно проверила. Однако, как я и помнила, там была только пара гравюр с изображениями охотничьих собак, так что я прошла к столу, где, по мнению Милли, должны были лежать бумаги Рауди. Там, рядом с телефоном, перекидным календарем и письменным прибором, стояла фотография Рауди на заснеженной лужайке — и все. Хотя Милли дала мне ключ от тумбы стола — справа внизу, — дверца была не заперта и папка из манильской бумаги, помеченная именем Рауди, содержала полную запись медицинских осмотров и прививок Рауди — рукой д-ра Стэнтона — плюс несколько фотографий, сертификат о прививке против бешенства примерно годичной давности, кембриджская лицензия на собаку и полис агентства страхования здоровья животных.

— С прививками у тебя порядок, парнище, и собачьего кашля у тебя нет, — сказала я. — Но бумаг твоих здесь нету.

Перед уходом я расписалась в том, что беру на дом книгу Ридла и Силы «Полный справочник по аляскинским лайкам» и племенную книгу маламутов, где есть более чем полная информация о любом маламуте, когда-либо зарегистрированном АКС: пол, дата рождения, регистрационный номер, масть, имена производителей, заводчик, владелец и т. д.

Я понимала, что Роджер Сингер должен бы знать, где бумаги, однако Роджеру мне звонить не хотелось, частично потому, что у меня до сих пор сохранились смутные подозрения, будто он попытается забрать Рауди, но больше оттого, что он три-четыре раза приглашал меня туда-сюда, а я всегда отказывалась. Простите за грубую аналогию, одна из самых распространенных проблем с поведением кобелей — их привычка зримо направлять сексуальное влечение на мебель, человеческие ноги и так далее. Пояснять ли эту мысль? Роджер всегда напоминал мне этих псов — сама не знаю почему, хотя большинство наших он поражал скорей своей бесполостью. Как бы то ни было, даже если он знал про Стива, я не хотела делать ничего, что могло быть истолковано как призыв.