— Теперь я кое-что соображаю. Знаешь, до меня сперва не доходило, с чего бы это ему выгуливать пса на площадке для игр. Именно офтальмологу, не кому-нибудь, понимаешь? Если кто-нибудь и должен был содействовать недопущению собак на площадку, так это офтальмолог, особенно офтальмолог, любящий собак. Я имею в виду — допустим, какой-нибудь кембриджский малыш подхватывает токсикариаз. В этом месте и без того уже запрещены собаки. Так доктор Стэнтон, во-первых, удовлетворился бы и лужайкой, а во-вторых, он не захотел бы нарываться на неприятность — жалобы людей насчет пса на площадке для игр. Так что не он решил туда пойти. Он действовал по приказу.

— И «большая собака», — сказал Стив. — Та, которую гладил Гэл. Жаль, мы не можем с уверенностью сказать, когда это произошло.

— Жаль к тому же, что не можем сказать, кто забирал эти платежи. Так или иначе, у меня появилось ощущение, будто эпизод с «большой собакой» был случаем одноразовым, и пари держать готов, он произошел в тот вечер, когда умер Стэнтон.

— Мне интересно, узнал бы он собаку?

— Или мужчину.

— На суде он был бы великолепен.

— Идеальный свидетель, — согласился Стив. — Но я тут кое-что выяснил. Я пробежался по нашим записям — по крайней мере, о каждом члене клуба, кто был нашим клиентом, о каждом, кого только мог припомнить.

— Ну и что?

— А то, что доктор Дрейпер куда свободнее обращался с валиумом, чем я.

— И что?

— Я выяснил кое-что интересное. Прошлой весной у ньюфаундленда Роджера Сингера развилось что-то с виду вроде экземы плюс какая-то одышка, может быть астма. Дрейпер испытал обычные лекарства, а потом посадил Лайон на преднизолон, а у нее на него была плохая реакция. Он попробовал антиаллергены, сделал добавочные пробы и подержал ее под наблюдением, но все же ничего не обнаружил. Как раз тут она начала чесаться, разодрала себе шкуру, и у нее развился тяжелый дерматит. Он посадил ее на валиум. Я бы этого не сделал, но, кажется, это подействовало.

— Роджер…

— Второе — Виксен. Когда Рон приводил ее в декабре на прививки, он тоже получил сколько-то валиума, потому что брал ее с собой в самолет, — но вряд ли столько.

— Он, по-моему, летал в Сан-Франциско. У него там родня. О'кей. Ньюфаундленд, очевидно, классически большая собака. Лайон намного крупнее Рауди. Виксен? Как ты считаешь?

— Она высокая, — сказал он. — У нее ноги длиннее, чем у Рауди. Он объемистей. К тому же у него такой густой мех.

— Я не считаю, что на нее так вот взглянешь и подумаешь: «Большая собака». И зачем бы Рону ее привязывать? Тебе бы это не понадобилось. Ты просто велел бы ей остаться на месте. Но Лайон ты привязал бы. Там ведь рядом Конкорд-авеню. А как насчет веса Лайон? Сто тридцать фунтов? Больше? Роджер, верно, достал тонну валиума.

— Дрейпер отличный врач. Опытный, — ответил Стив. — Но он перестарался. У Сингера хватило и на тебя, и на Рауди. Знаешь, впрочем, может быть, это и кто-то другой сделал. Мы видим уйму собак, но не всех.

— Так у кого же не было валиума? Или кто не получал его у доктора Дрейпера?

— Роза. Винс. Рэй и Лин. Диана. Арлен. Ты.

— Я?

— Мы же систематичны.

— А Маргарет?

— Она не наш клиент.

— А с кем она видится? Можешь выяснить?

— Могу попытаться, — ответил он.