Милосердная праматерь, а давайте не будем?! Я же хорошей девочкой была! За что?!

И только я решила, что паниковать уже пора, как холл первого этажа очень быстро заполнился обещанной подмогой. В основном это были ведьмаки, причем пятый курс, но вместе с ними зашел и преподаватель из вампиров. Очень суровый тип. Даже суровее ректора. Брр! А взгляд какой… Такой точно по мелочам не разменивается. Одни багровые глаза чего стоят! Магистр крови, не меньше.

– Что здесь произошло?

Допрос пошел по новой, но так как онемение захватывало меня все активнее, то по большому счету я отделалась лишь тремя общими фразами, а детали пояснял уже ректор. Нас переложили на носилки, причем если мне досталось общеукрепляющее заклинание от одного из ведьмаков-целителей, то вампиров просто заморозили (как кто-то из парней шепнул – «до выяснения»), а затем всех очень бодренько понесли наружу.

Я пыталась взглядом уточнить – куда, но носильщики на меня не смотрели. Впрочем, всего через пару минут стало ясно, что конкретно меня несли в лазарет, чтобы предъявить мое раненое тельце штатному целителю – дроу и оставить в его полное распоряжение, но под присмотром бдительной Клары, которая меня не покинула, всю дорогу проехав на моем животе.

– Ну-с, молодой человек, рассказывайте. – Мужчина был довольно преклонных лет и постоянно улыбался, даже когда снял с меня рубашку и начал осматривать рану на плече. – Грубо, как грубо… Что ж, огорчу, останутся шрамы. Но шрамы украшают мужчину, верно? А теперь постарайся не кричать, будет немного больно.

– А-а-а!!!

Все было слишком странно.

Чересчур странно!

Темный, да кого там режут?!

Прибавил шаг, уже понимая, что так пронзительно кричать может лишь Микаэль (других тяжелораненых в лазарете попросту не было), стремительно преодолел последние метры, практически пробежал по коридору, но замер в дверях операционной, где мастер Эстефан зашивал в голос ревущего Микаэля, пристегнутого к столу фиксирующими ремнями.

Не понял.

Заморозку зачем снял? И почему без анестезии?

Скинув куртку, Азарин без сомнений прошел в помещение, придирчивым взглядом осмотрел рану, отметил, что снятие заморозки действительно было суровой необходимостью (иначе нельзя было зашить аккуратно и вернуть руке подвижность – слишком сильно разошлись мышцы), и только после этого посмотрел на Микаэля, моментально встретив его полный боли и искренней ненависти взгляд.

Ненависти? Что-то новенькое.

Сам от себя не ожидая, он положил ладонь на бледную грудь парня и попытался приободрить.

– Потерпи, это необходимо, иначе не зашить. Как только целитель закончит операцию, я снова тебя заморожу с полным обезболиванием.

– Милорд, вы бы не мешали. – Эстефан, принятый на место предыдущего целителя, который оказался одним из следователей и уехал вместе с остальными, недовольно качнул головой, не прекращая «чинить» рыдающего и трясущегося пациента. – Мальчику и так непросто.

То есть когда рядом он, Азарин, мальчику еще хуже?

Отказываясь подчиняться тихому ворчанию Эстефана, Азарин снова поймал взгляд парня и в очередной раз отметил, что у него необычайно красивый цвет глаз. Очень редкий, насыщенно-медовый. И ресницы… Как у девушки. И кожа нежная…

Пальцы против воли слегка погладили бледную кожу груди, а затем откровенно нехотя Азарин убрал руку и сделал сначала один шаг назад, а затем второй.

И третий.

Только у стены его прекратило преследовать навязчивое желание снова вдохнуть тот терпкий запах крови, который буквально окутал Микаэля.

Запах, который преследовал его уже две недели, а сейчас из-за ранения стал еще острее и насыщеннее.