Он был нечто большее, чем просто человек, и Надара чувствовала себя виноватой, что так плохо обращалась с ним. Ей необходимо загладить свою вину.

И девушка постаралась быть внимательнее к Уолдо, хотя в ее поведении все еще чувствовалась некоторая отчужденность.

Они уселись на траве и стали есть фрукты, время от времени перекидываясь словами, поскольку трудно двум молодым людям, когда они остаются наедине, долго копить обиды.

— После того, как ты отведешь меня к отцу, куда ты отправишься сам? спросила девушка.

— Я отправлюсь к океану и стану ждать, не появится ли корабль, чтобы отвезти меня на родину, — ответил Уолдо.

— За всю свою жизнь я видела только один корабль, — произнесла Надара, — это было несколько лет тому назад. Мы тогда жили поблизости от океана, и корабль стоял далеко от берега, а к берегу подплыло множество небольших лодок. И когда люди высадились, мой отец с матерью увели меня подальше в лес, там мы оставались до тех пор, пока чужестранцы не возвратились на корабль. Вначале они бродили по побережью, а потом на несколько миль углубились в лес и джунгли. Моя мать сказала, будто они искали меня, и если б нашли, то увезли бы с собой. Я была ужасно напугана.

При упоминании о ее матери, Уолдо вспомнил про маленький сверток, который отец Надары передал ему для нее. Уолдо отстегнул его от пояса, придерживавшего его одеяние из шкуры пантеры.

— Твой отец просил меня передать тебе это, — сказал он, протягивая сверток Надаре.

Девушка взяла его и стала разглядывать, словно никогда прежде не видела.

— Что это? — спросила она.

— Твой отец сказал лишь, что здесь вещи, которые были на твоей матери, когда она умерла, — мягко произнес Уолдо, испытывая жалость к бедной, потерявшей мать девушке.

— Вещи, которые были на моей матери! — с удивлением повторила Надара. Когда моя мать умерла, на ней не было ничего, кроме одежды из мелких шкур очень старой и поношенной — и ее похоронили в ней. Я ничего не понимаю.

Надара не стала открывать сверток, она сидела, вглядываясь в океан, едва различимый сквозь деревья, и размышляла над словами Уолдо.

— Правда ли то, о чем сказала мне старая женщина? — скорее про себя произнесла девушка, — правда ли, что моя мать набросилась на нее и чуть не убила… А вдруг…

Но тут она замолчала, в ее взгляде, устремленном на океан, появился страх и отчаяние, к горлу подступил комок, на глазах выступили слезы Надара увидела то, чего боялась увидеть.

Она перевела взгляд на юношу. Он сидел, опустив голову, и наблюдал за большим жуком, для которого устроил небольшой загон из веточек.

В конце концов Уолдо отпустил его на свободу.

— Иди своей дорогой, бедняжка, — пробормотал он. — Кто как не я знает, что такое попасть в плен и не иметь возможности вернуться домой к своим близким.

С губ девушки сорвался вздох, похожий на всхлипывание. Уолдо поднял голову и увидел несчастные умоляющие глаза Надары. И внезапно им овладело желание заключить ее в объятия, утешить. Он не понимал, почему она несчастна, но ее чувства передались и ему.

Надара подняла руку и указала на деревья. Сердце у нее разрывалось, она понимала, какие муки сулят ей последствия ее поступка, однако сделала это ради него, ради человека, которого любила.

Посмотрев в указанном направлении, Уолдо внезапно вскочил и вскрикнул от радости — меж деревьев, на гладкой сверкающей поверхности океана стояла легкая белая яхта.

— Благодарение Богу! — с жаром воскликнул юноша, опускаясь на колени и простирая вперед руки.

— Домой! Домой! Ты можешь это понять, Надара? Я возвращаюсь домой! Я спасен! Ты понимаешь, что это для меня значит? Домой! Домой!

Говоря это, он смотрел на яхту, а затем повернулся к девушке.