— Я отойду на полчасика, — пробормотала пышка.

Я кивнул. Отличное решение. Нечего у меня над душой стоять.

Когда няня скрылась в коридоре, я услышал тихие голоса — её и Аннушки. Они о чём-то разговаривали на кухне.

Конечно, я отправил змейку. Надо узнать, в чём дело.

— … И вот прям обидно, Ань, — чуть ли не плача, выдохнула пышка. — Сегодня весь день не обращает на меня внимания.

— Ты о чём? Ираклий с тебя глаз не сводит, — ответила Аннушка.

— Да нафиг он мне сдался? Я не про Ираклия, — ответила эмоционально пышка. — Захарыч.

— А-а-а, — протянула служанка. — Ну да, вообще не замечает.

— И чего я ему плохого сделала? — всхлипнула пышка.

— Да ты же сказала ему «нет», вот он и потерял интерес, — ответила Аннушка.

Судя по всему, они пили чай. Раздался звонок ложечки о блюдце.

— Да не говорила я так, — ответила пышка. — Просто он подошëл слишком… как это правильно сказать.

— Нагло?

— Напористо, вот, — нашла нужное слово пышка. — А я и растерялась. Да и не привыкла я так…

— А ты бы хотела с ним… ну это… — Аннушка намекала достаточно красноречиво.

— Даже сама не знаю… Может, и да, но возможно, и нет. В общем, не знаю. В голову будто соломы кто-то напихал.

— Ещё не всё потеряно, Ларис, — попыталась приободрить её Аннушка. — Всё наладится. Обратит он на тебя внимание.

— Да ну его… — ответила няня.

Затем они переключились на мало интересующие меня темы. Начали болтать о погоде и сериалах.

Вот я заметил Рэмбо, который сидел снаружи на ближайшем дереве. Окно кухни было открыто, и он, скорее всего, слышал каждое доносившееся оттуда слово.

Вот птичка засветилась и улетела на задний двор. Там Захарыч должен был колоть дрова для камина.

Неужели Рэмбо передаст слуге разговор? А вот это интересно.

Змейка, ну-ка, проследи за попугаем.

М-да, исповедь Ларисы Батьковны была последним актом отчаяния. Это факт.

Если птичка не расскажет Захарычу, что он пышке не безразличен, надо подумать, как это сделать по-другому.

Хотя вот я увидел глазами змейки, как Рэмбо сел на обух топора, который торчал из большого бревна.

— Чего тебе, пернатый? — Захарыч повернулся, держа в руках несколько поленьев, и замер. — Давай отсюда! А ну, кыш, говорю! Не мешай работать.

— Р-РЭМБО ВСЁ СЛЫШАЛ, — издалека начал попугай. — Р-РАЗГОВОР ОЧЕНЬ СЕКР-РЕТНЫЙ. ПР-РО ЛАР-РИСКУ И ЗАХАР-РЫЧА!

— Ты серьёзно? — уставился на птичку Захарыч. — А ну, говори. Живо!

— МОЖЕТ, ПО Р-РЮМАШКЕ, СУДАР-РЬ? — ответил Рэмбо и наклонил голову, заклацав клювом.

— Ах ты ж вымогатель, едрить тебя через коромысло! — Захарыч огляделся. Затем достал из кармана штанов фляжку. Открыл крышку, наполнил её и протянул попугаю. — На, держи.

Рэмбо опустил клюв, втягивая в себя алкоголь. Потребовал ещё и также выдул вторую порцию.

Затем довольно запрыгал на обухе топора.

— Говори уже, что там? — замахнулся на него Захарыч.

— ЛАР-РИСКА Р-РЫДАЕТ! ХОЧЕТ ТР-РАХАТЬСЯ С ЗАХАР-РЫЧЕМ!

— Ты серьëзно? — лицо Захарыча вытянулось. Затем он что-то вспомнил и улыбнулся. — Так вот она чего мне подмигивала. Ой, дурак… Не понял я её. Спасибо тебе.

Рэмбо, получив дозу, улетел на чердак. А Захарыч бросил дрова и побежал к себе.

Я довольно улыбнулся. Неужели дождался чего-то пикантного⁈

Посмотрим.

Через пять минут Захарыч серьёзно настроенный, вышел в сером костюме к грядке, нарвал букет ромашек.