Питер Шуйлер-Миллер. Пески веков
I На уступ упала длинная тень. Я положил кривой нож, которым скоблил мягкий песчаник, и, сощурившись, посмотрел вверх, в сияние вечернего солнца. На краю ямы, свесив ноги, сидел человек. Он помахал рукой. — Привет! Наклонившись вперед, он приготовился спрыгнуть, но мой крик остановил его: — Осторожней! Вы их раздробите! Он разглядывал меня, соображая что к чему. На нем не было шляпы, и позолоченные солнцем белокурые кудрявые волосы светились как нимб. — Ведь это же окаменелости, разве не так? — удивился он. — Сколько я ни видел ископаемых остатков, все они были окаменелыми, а значит твердыми. Так как же я могу их раздробить? Что вы такое говорите? — То, что сказал. Это мягкий песчаник и кости в нем очень хрупкие. К тому же они очень старые. В наши дни динозавров уже не выкапывают киркой и лопатой. — Угу, — он задумчиво потер нос. — Сколько им лет, как вы полагаете? Я устало поднялся на ноги и начал стряхивать с бриджей песок, понимая, что мне не отделаться от расспросов. Кем он был — репортером или одним из двадцати с лишним фермеров, живших по соседству? От этого зависело, что ему ответить. — Спускайтесь сюда. Тут нам будет удобнее говорить, — позвал я его. — Здесь рядом, в сотне метров есть спуск. — Мне и тут удобно, — он откинулся назад, опершись на локти. — Что это за зверь? Как он выглядел? Я почувствовал, что окончательно проиграл. Прислонившись к стене ямы, чтобы укрыться от солнца, я начал набивать трубку. Когда из вежливости я протянул ему пачку табаку, он покачал головой. — Спасибо, у меня есть сигареты, — и он закурил. — Вы ведь профессор Белден, не так ли? Е. Дж. Белден. Е. означает Ефрат или что-то в этом духе. Впрочем, это ни в малейшей степени не мешает вашим раскопкам. — Он выпустил облачко дыма. — А чем вы орудуете?
Я протянул ему нож. — Это специальный нож для того, чтобы зачищать вот такие кости. Образец, созданный у нас в музее. Когда мне было столько же лет, сколько вам сейчас, мы пользовались ножами, которыми мясники разделывают туши, костылями из шпал — всем, что попадалось под руку. Он кивнул. — Я знаю. Здесь копал еще мой отец. Одно из его увлечений. Когда он лишился ноги, то перешел на коллекционирование марок. — Внезапно он переменил тему разговора. — Это чудище, которое вы откапываете, как оно выглядело? При жизни, я имею в виду. Я уже очистил почти половину скелета. Обводя его контуры ножом, я пояснил: — Вот это череп. Это шея, позвоночник и то, что осталось от хвоста. Здесь была его левая передняя лапа. Можно различить остатки гребневидного выроста на черепе и приплюснутую морду, похожую на утиный клюв. Это один из многих видов траходонтов — утконосых динозавров, обитавших в воде. Они кормились у берегов водорослями и всякими побегами; некоторые из них увязали в трясине и тонули. — Понятно. Здоровая скотина: передние лапы слабые, а задние сильные и хвост, как у кенгуру. Когда он уставал, садился на хвост. На голове рыбий плавник, и голова с клювом, как у утки. Он был покрыт чешуей? — Сомневаюсь, — ответил я. — Вероятнее всего, у него были бородавки, как у жабы, или панцирь из костных щитков, как у аллигатора. Мы нашли к югу отсюда отпечатки кожи одного из его родственников, и они были именно такими. Он снова кивнул — эдакий всезнающий и всепонимающий кивок, который всегда выводит меня из себя. Нащупав что-то в кармане пиджака, он вытащил не то маленький кожаный бумажник, не то записную книжку и порылся в ней. |
