– Проглотил? – достигло наших ушей гневное восклицание леди Моугон. – Во имя Снорффа, и на что тебе это понадобилось?

Она явно имела в виду кольцо, и Полноцену столь же явно крыть было нечем. Он лишь неловко пожал плечами. Я двинулась к ним, готовая вмешаться, если потребуется.

Моугониха протянула руку:

– Давай его сюда, Деннис.

Вид у Полноцена был недовольный, но спорить было себе дороже. Он закрыл глаза и глубоко дохнул. Погримасничал, попыхтел… и наконец закатал рукав. Мы увидели, как польцо перемещалось у него под кожей, сползая в сторону кисти. Полноцен крякал и потел от усилия. Я уже видела несколько раз, как это делается. Однажды таким образом при мне извлекали пулю, в результате шального выстрела засевшую в опасной близости от позвоночника пострадавшего.

– А-а, – застонал Полноцен, проталкивая кольцо на тыльную сторону кисти. – Ой, ой, о-о-о-ой…

Кольцо пропутешествовало под плотной кожей его пальца, покрутилось немного у самого кончика, и наконец, поистине «сложив в кучку все маты», Полноцен выгнал его наружу из-под ногтя.

– Жесть! – сказал Тайгер.

– Согласен, – кивнул Перкинс. – Но и не смотреть невозможно, правильно?

– Держите, – сказал Полноцен и, вытерев кольцо, подал его Моугонихе. – Теперь вы довольны?

Но леди Моугон уже переключилась на другое. Взяв кольцо, она пошептала над ним и вернула его Деннису, который крепко зажал его в кулаке.

– Не нравится мне все это, – сказал он. – Что-то нечисто. Что-то случилось…

– Согласна, – ответила колдунья и вытащила хрустальный пузырек с серебряной пробочкой. Мы с Тайгером отошли, чтобы не мешать им работать, и с нами Перкинс, понимавший в происходившем не более нас.

Я сказала:

– Сейчас они попробуют пробудить память.

– Разве у золота есть память?

– Память есть у всего, – сказала я. – У золота она довольно скучная. Его вытащили из земли, отвезли на обогатительную фабрику, потом в плавильню, бросили под молоток… Скукотища! Они будут искать что-то более яркое и сильное – напитавшие золото воспоминания человека, который его носил…

– Значит, можно передавать свои воспоминания неодушевленным предметам?

– Еще как! И чем сильнее твое чувство, тем крепче оно прицепится. Знаешь, некоторым вообще кажется, что у ювелирных изделий, старых картин и винтажных автомобилей даже есть душа! Наука, правда, утверждает, что на самом деле ее у них нет – только воспоминания людей, с которыми они были связаны. Если какой-то предмет любили, ценили и холили, память обретает особую силу, и ее можно пробудить и прочесть…

– А хрустальная баночка для чего?

– Смотри. И учись.

Леди Моугон между тем вытряхнула из пузырька на кольцо, которое держал Полноцен, всего одну капельку. И кольцо тотчас превратилось в маленького терьера, который сидел на земле и весело помахивал хвостиком. Собачка – по виду состоявшая из чистого золота – слегка мерцала и переливалась, что говорило о ее нереальности.

– Умница, молодец, – сказала ей леди Моугон. – Ищи!

Маленькая ищейка памяти негромко гавкнула и сразу устремилась прочь, внимательно обнюхивая землю по сторонам. Она силилась вспомнить, куда же могло подеваться пропавшее кольцо. Леди Моугон с Полноценом последовали за терьерчиком прочь от дороги, открыли ворота, перед которыми он остановился, и побежали за ним через луг, порядком насмешив нескольких пасшихся там коров.