— Откуда такая уверенность?

Ян задумчиво посмотрел на него:

— Ну, это само собой разумеется. Никто никогда не находил ни малейших следов кельтской экспансии на Восток до третьего века до нашей эры, а большинство известных образцов огамической письменности были обнаружены только в Великобритании и, как правило, датируются пятым веком нашей эры. А мы здесь имеем камни, которым около шести тысяч лет, с надписями, вырезанными способом, изобретенным четыре с половиной тысячи лет спустя, — заключил молодой человек, хлопая ладонью по листкам.

— Возможно, эта система письменности — делать зарубки на камнях — была изобретена здесь, затем утрачена и вновь изобретена позже, по мере развития миграции и контактов между цивилизациями.

— Возможно, — пробурчал Ян и добавил, скребя подбородок: — Ладно, эти кельты, разумеется, индоевропейцы, пришедшие с Ближнего Востока… но как возможно, чтобы они изобрели свою письменность, а потом забыли ее на пять тысяч лет? Уж это было бы замечено! Ну что там, черт возьми, копается Маттео?

— Он делает свою работу! — прокричал тот, высовываясь из пещеры. — Нет, я определенно слишком стар, — добавил он, потирая поясницу.

— Разумеется, но пока вы еще не соблаговолили удалиться на пенсию, уважаемый учитель, что вы можете нам сообщить?

— Что мне особенно в вас нравится, мой юный Холмс, так это сочувствие к чужим страданиям.

— Поможешь мне придушить этого слабоумного старикашку, Роман? — спросил Ян, потирая широкие ладони.

Маттео безмятежно ему улыбнулся. Скрестил свои пухлые ручки на округлом животе и произнес:

— На первый взгляд, я повторяю, на первый взгляд надписи — современники этих камней, мой юный коллега. Халколит, медный век, так бы я сказал.

Ян взмахнул листками:

— Если все это правда, мы обнаружили бомбу, Сальвани! Еще круче, чем открытие Жирофта.

Жирофт, культурный и художественный памятник пятитысячелетней давности, обнаруженный при раскопках на юго-востоке Ирана, перевернул все имеющиеся до этого представления об истории развития человечества.

— Может, это просто какой-нибудь местный кочевник с помощью таких насечек считал поголовье скота, — заметил Роман. — Или мать семейства эпохи неолита делала учет запасов продовольствия. Столько-то буасо  зерна, столько-то ягод, столько-то кусков медвежьей туши…

— Возможно! Все это очень даже возможно. Самые таинственные надписи часто на поверку оказываются неправильно прочитанными фразами, — улыбаясь, добавил Маттео. — И я позволю напомнить тебе, мой пылкий Холмс, что в конце недели нас ждут в Тепе-Сабс. Пусть малышка Лейла отснимет все, что можно, — и вперед!

Ян нервно топтался на месте:

— Неизвестная письменность! На перекрестке Азии и Запада… Да это настоящая бомба!

— Или подмоченная петарда, — поправил его коллега, улыбаясь. — Роман, нам ведь давно пора.

Дополнительная команда, прибывшая из Скопье, ждала их на раскопках городища эпохи халколита, недавно открытого в Тепе-Сабс, неподалеку от Парваша, на пересечении двух больших пустынь в центре страны.

— Найди Лейлу, — приказал Роман Омару, — и скажи водителям, чтобы готовились к отъезду.

— Прихватим один из камней! — бросил Ян, ныряя в пещеру.

— Эй! Но это противоречит всем деонтологическим правилам! — запротестовал Маттео.

— Правила для того и пишутся, чтобы их нарушать! — возразил Ян. — Никогда не знаешь, как может обернуться ситуация.