Вскоре выяснилось, что одалживать мольберт матери — это не вариант, так как он редко бывает свободен (хорошо еще, что пес не погрыз её станок!). Так что деньги мне сейчас нужны были на мольберт. Плюс ко всему и краски заканчивались, и кисти износились…

Всё еще смотря в окно и грызя простой карандаш, я умиротворенно раскладывала свои проблемы по полочкам, как вдруг раздался хлопок входной двери. Машинально переведя взгляд на миниатюрные настольные часы, я отметила, что сегодня мама пришла слишком рано. Уже спустя минуту услышав приближение шагов к своей комнате, я откинулась на спинку кресла и повернулась к вошедшей в мою комнату матери.

— Я тут подумала, — начала я, тарабаня карандашом по своей ладошке. — Можно взять твистер на пижамную вечеринку к Мишель.

— Что? — переспросила женщина, закатывая рукава своего карамельного свитера. Моя мать всегда предпочитала светлые тона и не только в одежде. Она никогда не позволяла себе темных аксессуаров (у нее даже солнечные очки были светло-серого цвета) и темных тонов в обстановке квартиры. Даже её короткая стрижка «каскад» была пшеничного цвета. Лиса неоднократно высказывалась против моего пристрастия к темным тонам в одежде, особенно к черному цвету, однако она никогда не навязывала мне своего мнения, тем самым открыто позволяя мне самовыражаться от длины волос, до стиля в одежде.

— Твистер, который ты подарила мне на двенадцатилетие, — приподняла бровь я, заметив, что моя мать сейчас думает о других вещах, из-за чего совершенно выпадает из диалога.

— Мои работы прошли конкурс, — с непонятными, но явно разрывающими изнутри эмоциями, произнесла мама. — Меня утвердили на поездку за границу.

— Круто, — замерла я, радуясь и одновременно страшась чего-то еще мне неведомого.

— Со мной хотят подписать контракт на год, — продолжала вдалбливать меня в счастье мать. — Он предусматривает собой полностью оплачиваемые расходы на моё содержание: медицинская страховка, номер в отеле, питание, досуг плюс заработная плата. Сразу после подписания договора мне выдадут на руки приличный аванс, чтобы я смогла подготовиться к переезду.

— Классно, — шокировано заулыбалась я. — Это классно. Когда выезжаем? — спросила я, и перед моими глазами мгновенно всплыла наша волонтерская работа в Серенгети. Моя мать всегда была энергичным деятелем, из-за чего нас регулярно бросало из стороны в сторону. Два года назад мы отправились в Серенгети, и всё моё лето прошло под палящим солнцем Африки, в веселой компании гепардов и каракалов. Крутой опыт, за исключением того, что я до сих пор с содроганием вспоминаю, как с меня слоями слазила обгоревшая кожа.

— Они не готовы оплачивать расходы родственников. Поехать может только участник.

Мой карандаш, прежде неритмично выстукивающий по ладони, повис в воздухе.

2. Маленький и уютный мир

Стоя у стойки регистрации в Гатвике, я совершенно ни о чем не думала. За сутки перед этим я перерабатывала мысль о лимоне и лимонаде — если жизнь подбросила тебе лимон, сделай из него лимонад — и пришла к выводу, что я тот еще блендер и наверняка сотру этот цитрус так виртуозно, что от него даже мякоти не останется. Однако от этого легче не стало.

Естественно мама говорила о том, что откажется от этого проекта, и естественно я убеждала её в том, что её отказ — полное безумие. Пять месяцев назад, в рамках международного проекта «Невидимая сила», мы совместно приняли решение подать заявку на её участие в проекте по обмену художниками между двадцатью странами мира. Выиграть в подобном мероприятии с заоблачным конкурсом в сто два кандидата на место — это всё равно, что сорвать джек-пот.