Но и у меня есть поклонники. Один зануда в темном костюме спрашивает, не могу ли я помочь ему бросить курить. Другой осведомляется о том, не может ли гипноз каким-то образом поспособствовать его рекламному бизнесу, хотя, разумеется, ничего незаконного, не подумайте. Я даю каждому по визитке, где на облачно-сером фоне с жемчужным отливом напечатан несуществующий номер телефона и поддельный адрес в реальном городе. Что же до имени: Козимо Фанцаго. А чего еще ждать от непревзойденного выступающего месмериста? У меня есть и другие карточки с именами вроде Гауденцио Феррари и Джонни Тьеполо. Пока еще никто меня не поймал. Но разве я не такой же художник, как и они?

Пока ко мне пристают люди, которые нуждаются в помощи, в лечении от их приземленности, я наблюдаю за тобой, моя дорогая сомнамбула. Наблюдаю, как ты вальсируешь по этому великолепному залу. Он не походит на другие комнаты в этом огромном доме. Кто-то позволил Фантазии воцариться здесь самым экстраординарным способом. Здесь чувствуется связь с временами, с прошедшими столетиями, когда сомнамбулические предшественники нынешних гостей исполняли трюки снохождения на званых вечерах высшего общества. Ты так хорошо подходишь к компании в этом оазисе буйного рококо. Одно удовольствие видеть, как ты прокладываешь себе путь по неровной окружности помещения, где стена колеблется плавными волнами и впадинами, а поверхность испещрена извивистыми узорами шинуазри. В этой просторной комнате из-за змеиных очертаний трудно отличить углубления от выступов. Некоторые гости склоняются к стене, но нащупывают лишь воздух, чуть не падая вбок, как комедианты в старом кино. Но у тебя, моя прекрасная сомнамбула, таких проблем нет. Ты опираешься о стены в правильное время и в правильных местах. И твои глаза красиво играют на любую камеру, которая фокусируется на тебе. Ты принимаешь столько сигналов от других, и можно даже заподозрить, что собственной жизни у тебя нет. Искренне хочется надеяться, что это не так!

И вот я наблюдаю за тем, как чванливое ничтожество в смокинге приглашает тебя сесть в кресло, обитое ослепляющей парчой, чья цветастая ткань вобрала в себя все мягкие цвета из женской косметички, а грациозные ручки текстурой напоминают хрящи. Твои высокие каблуки оставляют еле заметные точки в ковре, протыкая его прихотливые узоры воображения. И вот я наблюдаю, как хозяин вечера призывает тебя выбрать алкогольный напиток из богато обставленного бара. Он с гордостью указывает на множество бутылок, выставленных напоказ, как барочной, так и нормальной формы. Бутылки барочных форм творят более причудливые вещи со светом и тенью, чем их нормальные братья, и ты указываешь на одну из них с точностью робота. Под твоим пристальным взглядом он наполняет два бокала, и ты наблюдаешь за ним, а я наблюдаю за тобой. Потом хозяин празднества отводит тебя в другую часть зала, показывает полку с изысканно выполненными фигурками, парализованными в неестественных позах. Он кладет одну в твою руку, и ты вертишь ее перед глазами, не можешь сосредоточить взгляд, словно стараешься вспомнить о чем-то, что сможет тебя пробудить. Но это напрасно, ты способна очнуться только с моей помощью.

А теперь он отводит тебя туда, где играет тихая музыка и танцуют люди. Но в этом помещении нет окон — только высокие дымчатые зеркала, и когда ты проходишь из одного конца зала в другой, то попадаешь в западню между двумя туманными зазеркальями, близнецами, смотрящими друг на друга, создавая бесконечные ряды сомнамбул в ложной бесконечности за стенами. Потом ты танцуешь с хозяином, он не может отвести от тебя глаз, ты же устремляешь безучастный взгляд в потолок.