Настоящий продюсер нечто вроде сутенера: продает своего клиента повыгоднее и подороже. В этом смысле Алану не было равных. Он работал не только с Лорой, всего у него было пять клиентов, и все — звезды не первой, так второй величины. Лора была из них самой младшей и наименее знаменитой. Остальные… что там говорить об остальных. Еще в десять лет она грезила о славе и карьере великой певицы. Слава пришла, карьера тоже успешна — почему же не оставляет чувство, будто чего-то не хватает?

Прибежавшая на зов начальства Вирджиния захлопотала над Лорой, мягкие пальцы сплели колдовство над ее волосами, и через минуту прическа вернулась в первозданный вид.

— Вот теперь другое дело! — воскликнул Алан.

Лора посмотрела на него с последней надеждой в глазах, однако он явно считал, что разговор о Майкле Фонтейне завершен.

— Поторопись, детка. Машина ждет у подъезда. Никаких поездок в метро сегодня.

— Хорошо, Алан, — вздохнула Лора. Она полностью зависела от него, и он это знал. — Но если тебе вдруг удастся как-то решить эту проблему и отказаться…

— Да, конечно.

Выходя из его кабинета, Лора четко знала: Алан не откажется.

Одной из многочисленных странностей Лоры Бёркли, двадцативосьмилетней поп-певицы, находящейся в зените славы — или успешно подбирающейся к зениту, — была неистребимая любовь к нью-йоркской подземке.

Крупнейший метрополитен мира завораживал Лору, как некоторых склонных к медитации личностей завораживает бегущая вода или горящий огонь. В те дни, когда свободное время — эта мифическая составляющая бытия — вдруг становилось реальностью, Лора удирала из-под опеки Алана, секретарей и помощников, стилистов и фотографов, садилась в поезд и ездила, пока не уставала. Тогда она выходила где-нибудь — например, на «191 улице», где над тобой шестьдесят метров земли и уже потом дома и машины, — или сидела на ступеньках в переходе, слушая, как играют на гитарах и барабанах юные афроамериканцы. Метро открывало Лоре людей в незнакомых ей ипостасях. Она надевала темные очки и шляпу, чтобы ее не узнавали, и становилась как бы одной из них. Она слушала скрипача-виртуоза на «Лексингтон-авеню», рассматривала мозаики на «Таймс-сквер», однажды пару часов просидела на «Пятой авеню — Брайант-парк», слушая проповедника, монотонно вещавшего о конце света. Все это создавало для Лоры иную картину мира, которая забывалась в череде похожих друг на друга дней, в постоянной работе — любимой, но весьма утомительной. Как будто черты настоящего мира стирались, блекли. Лора не могла такого допустить. Пусть Алан считает ее сумасшедшей — подземка спасала.

Вот Майкл это понимал. Или скорее делал вид, что понимает. Все, связанное с Майклом, обернулось ложью. Лора давно уже не ворошила воспоминания, стараясь обо всем позабыть. И вот Алан ставит ее перед условием…

Отказаться невозможно. Выполнить тоже.

— Мисс Бёркли, может быть, вам что-нибудь нужно? — спросила секретарша.

— Нет, Эбби, спасибо. Я хочу помолчать.

— Извините, — сконфуженно пробормотала девушка.

Эбби, миловидная пухленькая шатенка, работала у Лоры второй месяц и пока не освоилась. Предыдущая секретарша, Бет, уволилась: она вышла замуж и забеременела, так что больше не могла исполнять свои обязанности. Лора скучала по Бет, они дружили. Теперь Бет живет в Коннектикуте и готовится стать матерью, а ее место заняла Эбби, которая хоть и не была дурочкой, но еще не научилась разбираться в настроениях Лоры и угадывать ее желания.