Письмо было длинное и обстоятельное, совершенно в духе Вирджинии, тем более что возможность передать весть через надежные руки представлялась чрезвычайно редко. Отдельные страницы Каролина перечитывала по нескольку раз. Перед глазами вновь вставал образ старшей сестры, высокой, статной Пенни с непокорными рыжими волосами и порывистыми движениями, насмешливой улыбкой и хрипловатым голосом, Пенни, всегда готовой смеяться громко и заразительно. Пенни была любимицей Филдинга. Честно говоря, Пенни любили все, и Каролина не составляла исключения! В Левел-Грин ее уже перестали ждать, ибо сколько бы раз Каролина ни пыталась представить себе, что могло случиться с Пенни такого, чтобы она не вернулась к ним, на ум ничего не приходило. Бедняжка наверняка умерла!

Мысли о Пенни и о судьбе Левел-Грин настолько опечалили ее, что от щемящего чувства потери у Каролины заболело сердце и она отложила письмо. Потерять Левел-Грин для матери и Филдинга было все равно что потерять все. Этот огромный дом был им не нужен, но они с маниакальным упорством вкладывали в него деньги. Мать так гордилась домом, когда его наконец построили! С усмешкой вспоминала Каролина споры родителей о том, как расставить мебель, но им и в голову не приходило подумать над тем, верно ли они поступают, влезая в громадные долги ради приобретения этой дорогой мебели. Потеря дома разобьет сердце матери, да и Филдинга тоже. Впрочем, Филдинг не так ее беспокоил: несмотря на то что он благородно признал ее своей дочерью, он никогда ее не любил, и Каролина чувствовала его отношение. Впрочем, он не собирался выгонять Каролину из дома даже после ее скандального брака с флибустьером.

Каролина встала, отложив письмо в сторону, встревоженная звуками, доносящимися из кухни. Шум нарастал, перейдя в жуткий вой, и Каролине ничего не оставалось, как поспешить туда.

То, что увидела Каролина, показалось ей очень комичным. Повариха, подбоченясь и отойдя к очагу, наблюдала за тем, как Беттс пытается запихнуть Джилли в металлическую ванну. Медно-рыжая грива Джилли стояла дыбом, она царапалась и орала, как бешеная кошка. В тот миг, когда Каролина появилась в дверях, Джилли швырнула большую мокрую губку в лицо Беттс. Девушка от неожиданности отскочила к столу, едва не опрокинув двух здоровенных лангустов в миску с бисквитным тестом.

— Что тут происходит? — строго спросила Каролина.

— Вода слишком холодная, — захныкала Джилли. — У меня от нее мурашки по коже!

Каролина хотела объяснить, что все у них используют для купания чуть теплую воду, потому что при нагреве большого количества воды в доме стало бы невыносимо жарко, но тут ее внимание привлек огромный синяк на плече Джилли, и она спросила тихо:

— Откуда это у тебя?

— Что? — тревожно переспросила Джилли.

— Синяк на плече.

— А, это… — Сообразив, что может извлечь из этого синяка пользу, Джилли заныла: — Они били меня как раз перед тем, как я убежала! Те женщины, от которых вы меня спасли.

Повариха и Беттси переглянулись, презрительно поджав губы, но Каролина смотрела на беднягу с сочувствием.

— Ну что ж, я рада, что подоспела вовремя, Джилли. Что же до воды, мы все моемся в такой. Уверена, и ты привыкнешь.

Джилли угрюмо насупилась. На самом деле синяк она заработала от любовника, который, слишком рано проснувшись, застал Джилли за тем, что она обчищала его карманы.