| Чудно. Он уже привык, что те страшные гаски остались где-то далеко в прошлой жизни. Что здесь его окружают люди совсем другого склада, не способные ни отстоять свое имущество, ни защитить честь свою и своих близких, трусливые и мягкотелые. И вдруг, будто напоминание из давно и успешно забытого детского кошмара возникает этот парень. Зачем он вообще пришел сюда? Чего хочет? Надо будет следить за ним повнимательнее... Однако ничего необычного в поведении клиента не было, разве что складывалось подспудное впечатление, что результат игры его вовсе не заботит. Очень уж быстро он швырял жетон за жетоном в прорезь однорукого бандита, казалось, очередная ставка отправлялась в прожорливую пасть, даже раньше, чем окончательно останавливались, выдавая результат прошлой игры, вертящиеся внутри барабаны. Этак ему пятисотки не хватит и на десять минут, такими-то темпами! Еще заметил Мансур, что стриженный постоянно косится украдкой на циферблат больших "Командирских" часов. Ждет кого-то? Куда-то торопится? Нет, странный какой-то клиент, неправильный... Как бы беды не было... Может быть звериное чутье молодого горца и сослужило бы в этот день ему добрую службу, как знать... Но в самый разгар наблюдений за неправильным клиентом, его отвлек пришедший в себя Петр Максимович. Нелепо согнувшись в каком-то извращенном полупоклоне, он с заискивающей улыбкой бочком придвинулся к столу смотрителя, напомнив о своем существовании сдержанным покашливанием. - Чего тебе еще? - недовольно покосился на него Мансур. - Так, это... как же... деньги же, Вы обещали... - замямлил, страдальчески закатывая глаза и заламывая руки, математик. - Ну, обещал, - ворчливо буркнул чеченец. - Обещал, значит дам. Настроения разводить лоха уже не было, потому куражиться над абсолютно сломленным человеком он не стал, да и какой интерес, не мужчина, тряпка половая, кто угодно ноги вытереть может. - На, забирай! Один хрен все проиграешь! Горстка жетонов мелодично звякнула о столешницу, и Петр Максимович жадно схватил их дрожащими пальцами, сгреб в ладонь, нежно поглаживая и любовно пересчитывая. Все, все, что осталось у него в этой жизни, все надежды и планы на будущее воплотились сейчас в этих невзрачных серых кружочках. Он почти любил их, шептал им что-то заветное, ласковое... Вот только их было мало. Очень мало! - Но постойте! - голос математика дрожал от волнения. - Вы, наверное, ошиблись! Это же не все! Этого мало! - Тебе хватит, ишак... - лениво протянул Мансур. - Забирай, иначе и этого не получишь... - Но как же? Это ведь не честно! - за толстыми стеклами очков глаза математика наполнились горькой влагой, и уже были готовы брызнуть мелкими злыми слезами. - Честно, не честно! Пошел отсюда, свинья, или помочь тебе?! - Мансур всерьез разозлился, бестолковый лох, мешал ему присматривать за опасным клиентом. Поняв, что больше ничего не добьется, несчастный Петр Максимович, что-то жалобно бормоча себе под нос, развернулся к чеченцу спиной, закрыв на мгновение своей дородной фигурой, от него сидящего за одноруким бандитом парня. Всего одно мгновение, секунда, ничтожный промежуток времени, но именно в этот момент, странный клиент закончил свою игру и двинулся к выходу. При этом ярко раскрашенный рюкзачок, стоявший у него в ногах, он как бы невзначай подвинул мыском кроссовки в узкую щель между автоматами, в тень, подальше от посторонних глаз. После чего поднялся, удовлетворенно хмыкнул, остро глянув в очередной раз на часы, и заторопился к выходу. Петр Максимович, поглощенный своим горем, маневра незнакомца с рюкзаком не заметил. Мансур из-за широкой, мелко вздрагивающей в бесшумном плаче спины горе-преподавателя, тоже ничего не углядел. А уж точно определить сидя в полутемном зале с расстояния в десяток метров с рюкзачком выходит на улицу клиент, или без, было и вовсе невозможно. Да Мансур особо и не присматривался, поняв, что ничего страшного вопреки ожиданиям не случилось и вызвавший столько беспокойства клиент наконец уходит, он испытал только лишь облегчение. |
