В Николая I и его свиту летели камни, поленья.

Но декабристы не решились прибегнуть к помощи народа. А план восстания нарушился с самого начала.

К тому времени, когда войска вышли на Сенатскую площадь, здание Сената было уже пусто: сенаторы присягнули Николаю I и разъехались по домам. Якубович, который должен был вести солдат и матросов на Зимний, в самую последнюю минуту отказался выполнить данное ему поручение, боясь, что при захвате дворца царь «нечаянно» будет убит народом.

Требовалось срочно менять план действий. Все зависело от находчивости и решительности диктатора Трубецкого. Но Трубецкой не явился на площадь. Восстание осталось без руководителя.

Короткий зимний день клонился к вечеру. Пронзительный ветер леденил кровь в жилах солдат и офицеров, стоявших так долго на одном месте. В три часа стало заметно темнеть. В наступивших сумерках усилилось волнение в народе.

Восставшие ожидали приказа к действию, но время было безвозвратно упущено, инициатива перешла в руки царя. Николай приказал стрелять по солдатскому каре картечью.

Залп, другой, третий… Под градом картечи падали убитые и раненые. Ряды каре дрогнули, началось бегство.

Солдаты расстроенной толпой бросились к Неве. Уже на льду Невы Михаил Бестужев пытался построить солдат в боевой порядок и перейти в наступление, но ядра царской артиллерии раскалывали лед, бегущие по Неве проваливались в полыньи и тонули…

Все было кончено.

Всю ночь на площади горели костры, полицейские убирали трупы и засыпали кровь чистым снегом.

В ночь на 15 декабря в Зимний дворец начали свозить арестованных.

23 декабря в Тульчине узнали о восстании на Сенатской площади и о присяге Николаю I. Чернышев боялся пересидеть в провинции и упустить удачный случай занять хорошее место при новом императоре. 26 декабря он отбыл в Петербург.

Как раз в этот день в Тульчин приехал Волконский. Еще не зная об аресте Пестеля, он вез ему сообщение о делах своей управы, но по дороге встретил Савенко, которого везли куда-то под охраной. Это сильно встревожило Волконского, и он поспешил письмо уничтожить.

В Тульчине он узнал об аресте Пестеля и о месте его содержания. Он решил непременно увидеться с ним. Предлогом для посещения квартиры Байкова могла послужить деловая беседа с дежурным генералом о продовольствовании дивизии Волконского.

Волконский застал Пестеля мирно пьющим чай со своим тюремщиком. Байков принял нежданного гостя сухо, но выставить его не решился. После обычных приветствий Волконский завел с Байковым разговор о своей дивизии, а потом спросил:

— Не дадите ли вы мне дрожки? Кругом сейчас такая грязь — не пройти, не проехать, а мне надо ехать к Юшневскому.

Байков рад был выпроводить Волконского и тут же распорядился заложить для князя дрожки. Но отдал распоряжение, не выходя из комнаты. «Черт побери, — подумал Волконский, — неужели не удастся выпроводить его из комнаты хотя бы на минуту!..» И тут доложили, что приехал фельдъегерь с донесением из Таганрога. Волей-неволей пришлось Байкову выйти в другую комнату. Едва оставшись наедине с Пестелем, Волконский быстро сказал ему по-французски:

— Мы преданы. Выдал Майборода. Знаю это от хорошего знакомого, хотя и не члена общества. Но ничего, мужайтесь.

— Мужества у меня достаточно, не беспокойтесь, — так же вполголоса ответил Пестель. — Вы сами держитесь крепче. А из меня хоть жилы будут тянуть — ни в чем не сознаюсь! Одно только необходимо — уничтожить «Русскую Правду»: одна она может нас погубить.

— Забыл сказать, — быстро произнес Волконский. — Заика арестован…

Пестель побледнел.