— Хм, — пробормотала Мариша. — Ну, фамилию она могла взять мужа. Но имя? Зачем ей было менять имя?

Однако этот вопрос она решила пока оставить открытым. Все равно ответить на него было некому. И приступила к поискам паспорта Тамары Ильиничны. Увы, его не обнаружилось.

— Мама, — перезвонила Мариша матери. — Я ничего не нашла.

— И неудивительно, — ответила ей счастливым голосом Тамара Ильинична. — Он был в кармане моего собственного пальто.

— Ну, мама! — воскликнула Мариша. — Ну, ты и даешь!

— Радовалась бы, что он вообще нашелся! — ответила Тамара Ильинична.

Положив трубку, Мариша аккуратно сгребла обратно в сумочку тети Лисы всю ее косметику. Когда она ее туда складывала, со стола откуда-то из-под пудреницы выпорхнула бумажка. Мариша кинулась за ней. Но, поймав ее, увидела, что ничего ценного из себя эта бумажка не представляет. Это был дубликат от железнодорожного билета на «Красную стрелу», выписанный на имя все той же Шлюпиковой Елены Витальевны. Мариша уже хотела положить билет обратно, но вдруг застыла с бумажкой в руках. Судя по дате на билете, тетя Лиса пробыла в Питере уже целых четыре дня. То есть явилась она к Марише вовсе не с поезда, как сказала вначале.

Больше всего на свете Мариша не любила ловить на вранье своих родственников. Это неизменно вызывало в ней самые неприятные ощущения. Поэтому сейчас, сложив все вещички в сумочку, а сумочку повесив на место в прихожей, Мариша задумалась. С одной стороны, хотелось бы, конечно, выяснить, зачем тетя Лиса соврала насчет того, что она приехала в Питер только позавчера, хотя на самом деле провела в городе больше времени. Однако это могло повлечь за собой неприятный разговор о привычках тетки Лисы. И к тому же… К тому же Марише пришлось бы признаться, что она рылась в вещах своей тетки. Это тоже было не очень-то приятно. И тоже могло повлечь за собой опять же неприятный разговор, но уже о привычках самой Мариши.

— Прямо не знаю, как и быть, — вздохнула Мариша и тут услышала, что возвращается тетя Лиса.

Выглядела она необычно — бледная, но умиротворенная.

— Мариша, угостишь кофейком? — спросила она у племянницы, снимая сапожки. — На улице такой холод! С утра вроде бы еще похолодало. Не надо было мне выскакивать из дома с мокрыми волосами. Никакое срочное дело не стоит того, чтобы простудиться насмерть.

— А где ты была? — спросила у тетки Мариша.

— Вспомнила, что придумала для тебя маленький подарочек, — хитро улыбнулась тетка Лиса. — Вот и помчалась за ним.

И она поставила на стол небольшую фигурку танцовщицы в красной шляпке и с гитарой в руке.

— Хорошенькая, правда? — спросила у Мариши тетка Лиса. — На тебя похожа! Я как ее увидела, сразу подумала, что она — вылитая ты.

Лично Мариша ничего общего между собой и фарфоровой танцовщицей не усматривала. Но фигурка и в самом деле была симпатичная, и Мариша поблагодарила тетку за подарок. Хотя и удивилась слегка: что за срочность такая, выскакивать на холод за этой безделушкой, которую можно было купить и в другое время.

— Поставлю ее к тебе в спальню! Я уже знаю куда! — воскликнула тетя Лиса и умчалась.

Вернулась она обратно через несколько минут. Кофе уже дымился на столе в двух чашках. Мариша решила выпить за компанию еще одну чашечку.

— Тетя, а тебя никогда не дразнили из-за твоего необычного имени? — осторожно спросила у тетки Мариша.

— Боже мой! — заломила та руки. — Дразнили — это ничего не сказать! Как я настрадалась из-за него в детстве! Надо мной просто измывались в школе.