Анна. Вы что читаете? Романы?

Надежда. А что же еще? Был здесь один служащий в земстве, застрелился он потом…

Анна. Застрелился? Отчего?

Надежда. Не знаю…

Доктор (угрюмо и зло). От любви к ней…

Богаевская (укоризненно). Эк вы, батюшка…

Надежда (спокойно). Он давал мне какие-то другие книги, не романы… но они скучные были, и я их не читала…

Цыганов. А здесь, в городе, в жизни — бывают романы?

Надежда. Как же без этого? И здесь влюбляются…

Анна. Должно быть, жалка эта местная любовь…

Надежда. Любовь везде одинакова, если она настоящая…

Цыганов. А что такое — настоящая любовь?

Надежда. Которая на всю жизнь…

Цыганов. Гм… да! Вы много прочитали романов… Вам, вероятно, часто объясняются в любви…

Надежда. Нет, не очень… Вот служащий этот, который застрелился, письма мне писал, а до него — земский начальник говорил (доктор медленно отходит в сторону) — но после этого поехал на охоту, простудился там пьяный и в три дня умер…

Анна (вздрогнув). Умер?

Надежда. Да. Не нравился он мне. Пил много, носом сопел, и лицо у него было красное. Теперь вот доктор говорит, что влюблен в меня…

Богаевская (с упреком). Матушка ты моя! Помолчать бы тебе! (Встает, идет к дому. Среди деревьев стоит доктор и неподвижно смотрит на Надежду.)

Анна (подавлена). Как вы рассказываете… просто!

Цыганов (серьезно). А вы… как относитесь к нему?

Надежда. Никак. Он на мужа моего похож…

Цыганов. Что вы! Мне кажется — нисколько!

Надежда. Нет, похож. С лица — не похож, а по душе они родные. Оба рыбу ловить любят, а кто любит рыбу удить — он все равно что полумертвый: он сидит над водой, как будто смерти ждет…

Цыганов (Анне). Тут есть какая-то правда…

Анна. Это понравилось бы Егору…

Надежда. Какие у вашего супруга глаза обаятельные! И волосы… как огонь! И весь он — отличный мужчина… как увидишь — не забудешь! А у здешних мужчин у всех глаза одинаковые, и даже… как будто нет у них глаз…

Анна (негромко). Какая вы… странная!

Цыганов (медленно). Д-да-а… Я бы даже сказал — страшная…

Надежда (впервые улыбаясь). Вы это — серьезно?

Цыганов. Мое честное слово!

Надежда. Вот доктор тоже говорит…

Анна (тихо). Бедный доктор…

(Раздается смех Монахова. Идут Черкун, исправник. Монахов, Лидия, Богаевская.)

Черкун. Анна! Яков Алексеевич уходит…

(Остается в стороне с Лидией.)

Анна. Вы не хотите посидеть еще?

Исправник. Благодарствую! На первый раз — довольно. А знаете, Сергей Николаевич, я как-то так… незаметно — выпил весь херес. Действительно, адское вино!

Цыганов (рассеянно). Вы подождите — вот я скоро получу кое-что в этом роде…

Исправник. Жду! Нетерпеливо жду! (Хохочет.)

Монахов (подходит к доктору). Что, батя, а?

Доктор. Ничего… думаю — надо пива выпить…

Монахов. Пей! Тоска пройдет…

Исправник. Итак, завтра прогулка в лодках? В пять вечера пришлю за вами пожарных лошадей… А музыку — угодно?

Богаевская. Ну, уж избавьте, батюшка… какая радость, если уши лопнут? Да пожарные и в городе могут понадобиться.

Исправник. Чур меня! Я не люблю пожаров и вообще — жары! (Хохочет.) До свиданья, господа! Ужасно рад, что в моем городе будут жить такие люди… и прочее… не умею говорить речей…

Надежда.