Напомним, что чухна, или чухонцы, – это старинное прозвание прибалтийско-финских народов в новгородских землях. Эсты, сету, ижора, меря и многие другие назывались одним собирательным словом «чухонцы». Впервые это засвидетельствовано в Псковской второй летописи под 1444 годом в форме «чухно». Значение этого наименования теряется в глубокой древности. Предположительно, фольклорное прозвище «чухна» является самоназванием одного из угро-финских народов «чудь», общего происхождения и корня с понятием «чужой». О чуди напоминает Чудское озеро в Псковской области. В прошлом это название имело более точную, легко прочитываемую грамматическую форму «Чудьское», а в народе так и вовсе называлось «Чухонским».

Но мы отвлеклись. Продолжим наш короткий экскурс в родословную хорошо знакомых нам персонажей русской истории. Этнической финкой, крещённой после пленения её русскими, была и наложница царевича Алексея Петровича Ефросинья. Сбежав из России, царевич взял свою любовницу с собой, и она путешествовала с ним, переодетая пажом. Это она уговорила Алексея поверить обещаниям отца простить его и вернуться на родину. По легендам того времени, начальник Тайной канцелярии Пётр Толстой, посланный Петром в Италию с заданием вернуть царевича Алексея в Россию, склонил Ефросинью помочь ему, клятвенно обещая, что выдаст её замуж за своего младшего сына и даст им тысячу душ в приданое. А затем погубила своими письменными показаниями, подтверждёнными на очной ставке с опальным царевичем. Так вольно или невольно она стала виновницей его гибели в пыточной камере Петропавловской крепости.

По некоторым сведениям, Ефросинья была крепостной девкой воспитателя царевича Алексея – бывшего певчего и царского дьяка Никифора Вяземского, который якобы уступил её своему царственному воспитаннику. Впрочем, по одной из легенд, с самого начала она была «приставлена к царевичу как агент Александра Даниловича Меншикова». Дальнейшая судьба Ефросиньи мало изучена. По одним сведениям, она вышла замуж за офицера петербургского гарнизона. По другим – по приказанию Петра была пострижена в монахини и заключена в монастырь «на вечное покаяние». Между тем известно и то, что Пётр благоволил к Ефросинье. То ли испытывал симпатию, то ли в память о несчастном сыне. Так или иначе, но при сыске её не пытали, а затем она была полностью оправдана. Сохранилась запись в журнале Тайной канцелярии о выделении «девке Офросинье на приданное три тысячи рублев».

Царевич Алексей Петрович и Ефросинья

Финны исповедовали лютеранство, а эта религия на Руси ассоциировалась не столько с финно-угорскими народами, населявшими Приневье, сколько со шведами, исконными врагами Древней Руси. В этой связи следует напомнить о жене царевича Алексея – немецкой принцессе Шарлотте Софии, судьба которой в России сложилась драматично. Пётр I сам подыскал невесту своему сыну в одном из немецких княжеств. Молодые люди познакомились в 1710 году, и Алексей сразу невзлюбил Шарлотту. Он слёзно просил отца подобрать ему другую невесту, но Пётр был непреклонен. Дело закончилось подписанием брачного контракта, после чего, по словам Костомарова, «придали этому вид, будто царевич избрал себе супругу добровольно». Всё это не могло не сказаться на судьбе юной принцессы. Супруги оставались чужими друг другу людьми. Алексей был груб и, как свидетельствуют современники, с женой обращался дурно. В России Шарлотта оставалась лютеранкой, отказавшись принять православие. Вероятно, благодаря этому обстоятельству в народе её презрительно называли «Шведкой».