Николай Некрасов. Петербургский ростовщик
Действующие лица
Потап Иванович Лоскутков, ростовщик. Лиза, его дочь. Иван Федорович Налимов, влюбленный в Лизу, Неизвестный господин. Издатель. Краснохвостов. Акулина Степановна. Ростомахов. Подзатыльников, приказчик без места. Слуга.
Театр представляет комнату ростовщика, загроможденную шкафами и разного мебелью; на шкафах несколько штук столовых часов, множество подсвечников и проч.; на стульях неубранные платья, в углу ружья, на полу тюки и т. д.
Явление 1
Лоскутков и Налимов.
Налимов. Так вы решительно отказываете мне в руке вашей дочери? Лоскутков. Я? Сохрани меня бог! Да лучшего жениха для моей дочери я никогда не желал! Только… Налимов. Только, Потап Иваныч… Лоскутков. Только будем говорить откровенно, как благородные люди. Налимов. Говорите. Лоскутков. Вы хотите, чтоб я отдал за вас мою дочь? Ну хорошо… то есть чтоб я отдал вам ее совсем, как следует, и до нее не касался, никакой от нее пользы не получал… Хорошо… Я знаю, вы человек благородный, — вам, когда пятнадцать лет пройдет, пряжку за беспорочную службу дадут… да как же вы хотите, чтоб я отдал вам ее безо всего? Налимов. Помилуйте, если вам угодно будет дать что-нибудь в приданое… я за особенное счастие почту… Лоскутков. Та! та! та! Вот тут-то и запятая! А я говорю, не угодно ли вам будет что-нибудь подарить… так… в знак родственного расположения. Налимов (всплеснув руками). Господи! В первый раз слышу такие слова от благородного человека! (В сторону.) Ракалия! (Громко.) Все отцы еще награждают приданым дочерей своих. Лоскутков. Мне дела нет до других отцов. Пускай себе хоть всё дочерям отдадут, а сами по миру ходят, а я вот как рассуждаю… вы теперь нанимаете кухарку… человека, что ли… ну, холостой человек — может, и другие расходы есть. Берете у меня дочь — женитесь… натурально, делаете приобретение… А? сочтите-ка, сколько у вас останется г. барышах от того, от другого… Э? Можете даже кухарки не нанимать… я уж о других расходах не говорю… А мне ничего… я бедный человек… кормил, поил ее… Знаете, у ней всегда такой аппетит, фунта по четыре хлеба на день съедала… ей-богу, как благородный человек. Уж не знаю, в кого она такая уродилась… Я совсем, кроме луку н хлеба, ничего не люблю, а жена-покойница даже лук роскошью называла… мало того, я даже башмаки дочери моей покупал! Черт знает! Разорение! Никто под залог башмаков но приносит! Даже учителя хотел ей нанять. И теперь отдай я дочь ни за что!.. Ха-ха-ха!.. да выкорми я поросенка… щенка выкорми я, приличное воспитание дай — да вы же мне за него деньги бы дали!.. А ведь дочь моя не щенок… не щенок, Иван Федорович! Налимов. Уж конечно, какой же щенок, Потап Иванович!.. Кабы щенок, стал ли бы я свататься! Лоскутков. То-то же… Слава богу, такой же она человек, как и все… да еще я вам скажу… вы вот только через пятнадцать лет пряжку за беспорочную службу получите, а ведь она у меня… ну, понимаете… со двора ни ногой… присмотр за ней был строжайший всегда… сами можете рассудить… голубица… Петербург — не глушь какая-нибудь… Суньтесь-ка… да вы, я вам скажу, Иван Федорыч, такого кусочка ввек не видали… хе-хе-хе!.. Богачи, знаете… у них тысячи нипочем… ко мне захаживали… будто денег занять… Хе-хе-хе!.. а сам бы, я думаю, тысяч пять отвалил! Налимов. Ах, Потап Иваныч! Лоскутков. |
