Генерал Ким чуть ли не давился от смеха.

— Вы очень хитры, а... мистер Линге? Действительно, есть несколько тайных причин. (Он перевел дыхание и вытер глаза, от смеха полные слез.) Прежде всего, если бы был процесс, неблаговидная роль мисс Кальмар была бы раскрыта. Это повредило бы репутации корейского ЦРУ, а? И потом...

— И потом?

— Возвратив Обок Хю Кан на Север, мы заставим их подписаться под всеми преступлениями...

— А что она говорит?

— Ничего. За исключением ее признания, она говорит очень мало.

Малко предпочитал бы не знать, как было получено это признание.

Генерал посмотрел на часы.

— Машина ждет. Поехали. Мне хочется, чтобы вы присутствовали при этом последнем эпизоде. Вы этого заслуживаете.

— А не будет неосторожностью отправлять ее туда? Она же еще опасна.

— Нет. Она погорела и больше уже не выедет из Северной Кореи.

«Дэу» с антеннами ждал во дворе. За ним стояли два других таких же. Генерал повел Малко к первому. Через затемненные стекла Малко увидел Обок Хю Кан, в наручниках, серой одежде, рядом с двумя полицейскими. Лицо ее абсолютно ничего не выражало. Она даже не повернула головы.

— Поехали, — сказал генерал.

Три «дэу» выехали из зеленых ворот корейского ЦРУ и поехали вниз по склону холма Намсан.

Три «дэу» с эскортом подъехали к реке, через которую проходила граница между севером и югом. Асфальтированная дорога заканчивалась в тупике петлей, служившей стоянкой, прямо перед деревянным мостом, перекинутым через реку. Рядом возвышалось маленькое нежилое строение с крышей в виде пагоды.

Генерал Ким вышел из машины и показал Малко табличку, прибитую прямо у входа на мост, с надписью на корейском и английском языках:

— Вот единственное связующее звено между Сеулом и Пхеньяном, — объявил он. — Мы называем его «the Bridze of No Return». Здесь происходит обмен военных преступников и других...

Малко посмотрел на пейзаж: почти пересохшая река, пожелтевшие травы, несколько кустов, с северокорейской стороны какое-то белое здание, наверное, брошенное, потом равнина и горы вдалеке. Никого не видно. Он, по крайней мере, ожидал хоть какой-нибудь транспорт с другой стороны.

— Их предупредили? — спросил Малко.

— Конечно, но они не хотят показываться, — сказал генерал Ким. — Странные, а?

Это место дышало таким покоем, что трудно было представить, что здесь шла такая борьба... Обок Хю Кан тоже вышла из машины в сопровождении людей из корейского ЦРУ. С нее сняли наручники, и она машинально потерла себе запястья, все с таким же отсутствующим видом. Генерал Ким взял в руки мегафон и произнес длинную тираду на корейском языке.

Реакции не последовало.

Он улыбаясь пожал плечами.

— Они никогда не хотят с нами разговаривать...

Малко посмотрел на Обок. Их взгляды встретились. Она смотрела на него, как на пустое место. Немного сгорбленная, с опущенными вдоль тела руками. Генерал Ким подошел к ней и произнес несколько фраз по-корейски, на которые она не ответила.

Не сказав ни слова, она пошла по мосту. Не спеша. Сопровождаемая взглядами южнокорейцев, вышедших из машин.

В этой сцене было что-то нереальное. Малко ждал, что она обернется, выкрикнет какое-нибудь ругательство, побежит. Ничего — робот.

Она дошла до середины моста, когда раздался выстрел. Глухой звук оружия крупного калибра. Малко отчетливо увидел, как у Обок Хю Кан отлетел кусок черепного свода. Ударом ей совершенно разбило голову. Отброшенная назад, она упала, прислонившись к цементному борту. Все южнокорейцы сразу же вынули оружие, солдаты бросились в кусты, идущие вдоль дороги.