|
– Вы слишком добры, господин маркиз, – ответил Микеле, задетый снисходительным тоном маркиза, в котором ему почудилось надменное покровительство, – этот веер меня вовсе не интересует, и китайская живопись не в моем вкусе. Маркиз прекрасно заметил досаду Микеле и, улыбнувшись, продолжал: – Это, должно быть, потому, что вам приходилось видеть только грубые изделия китайцев, но у них есть цветные рисунки, которые, несмотря на всю примитивность исполнения, достойны, благодаря четкости линий и наивной прелести жестов, выдержать сравнение с этрусскими. Мне хотелось бы показать вам те, которые у меня имеются. Я рад был бы доставить вам это маленькое удовольствие и все таки остался бы перед вами в долгу, поскольку ваша живопись доставила мне удовольствие намного большее. Маркиз говорил так сердечно, и на его благородном лице отражалась такая явная доброжелательность, что Микеле, затронутый за живое, не выдержал и наивно высказал ему свои чувства. – Боюсь, – сказал он, – что ваша светлость желает подбодрить меня и потому проявляет ко мне больше снисхождения, чем я заслуживаю, ибо я не допускаю мысли, что вы способны унизиться до насмешки над молодым художником, едва начавшим свой трудовой путь. – Боже меня сохрани, мой юный мэтр! – ответил господин Ла Серра, с неотразимой чистосердечностью протягивая Микеле руку. – Я так хорошо знаю и уважаю вашего отца, что заранее был расположен в вашу пользу, в этом я должен сознаться, но совершенно искренно могу подтвердить, что ваши произведения обнаруживают сноровку и предвещают талант. Видите, я совсем не захваливаю вас, вы делаете еще немало ошибок, как по неопытности, так и, быть может, вследствие чересчур пылкого воображения, но у вас есть вкус и оригинальность, и то и другое нельзя ни приобрести, ни утратить. Трудитесь, трудитесь, наш юный Микеланджело, и вы оправдаете прекрасное имя, которое носите. – А другие разделяют ваше мнение, господин маркиз? – спросил Микеле, страстно желая при этом услышать имя княжны. – Мое мнение, я думаю, разделяют все. Ваши недостатки критикуют снисходительно, ваши достоинства хвалят искренно; никто не удивляется вашим блестящим способностям, узнав, что вы уроженец Катавии и сын Пьетранджело Лаворатори, прекрасного работника, энергичного и сердечного человека. Мы все здесь добрые патриоты, всегда радуемся успеху земляка и великодушно готовы во всем помогать ему. Мы так ценим всех, кто родился на нашей земле, что не хотим больше знать никаких сословных различий; дворяне ли мы, земледельцы, рабочие или художники, мы забыли наши прежние родовые пережитки и дружно стремимся к народному единению. «Вот как, – подумал Микеле, – маркиз заговорил со мной о политике! Но я не знаю его убеждений. Быть может, если он догадался о чувствах княжны, он будет стараться погубить меня. Лучше не доверить ему». – Смею ли я спросить у вашей светлости, – продолжал он, – удостоила ли княжна Пальмароза взглянуть на мои картины и не очень ли она недовольна ими? – Княжна в восторге, можете не сомневаться, дорогой мэтр, – с большой се Бесплатный ознакомительный фрагмент закончился, если хотите читать дальше, купите полную версию
|
