|
Следствием в большей степени занимается маркиз и его люди. А я полезен лишь тем, что многих «деток» знаю в лицо. Они будут на маскараде, Виржиния, — Эллис скосил на меня взгляд. Глаза у него были черные, как будто впитали выстывшую темноту за окном. — В женских нарядах, потому что уж кого-кого, а женщин на маскараде не досматривают — это нарушение всех мыслимых норм приличия, но между тем под юбкой можно пронести хоть нож, хоть бомбу, хоть целый арсенал. Парик, маска, закрытое платье — и вот злоумышленник превращается в милую и загадочную леди, а значит — получает прекрасную возможность опоить отравленным вином ничего не подозревающего дипломата или выстрелить в него из револьвера в упор. А наивный бедолага и рад будет вниманию аксонской красавицы… до поры.
Последние слова прозвучали зловеще, как в какой-нибудь трагической пьесе. — Что ж, Эллис, я поняла, зачем вам непременно нужно попасть на этот бал. Но почему именно со мной? — О, это, можно сказать, главная изюминка, — Эллис фыркнул. — Ваш маркиз подозревает, что среди его доблестных «ос» завелась муха, которая что-то жужжит на сторону. Поэтому мое присутствие на балу — тайна для всех, кроме нескольких человек, включая самого маркиза. В такой ситуации достать приглашение для постороннего человека — все равно что крикнуть на весь Бромли: «Я хочу позвать специалиста, но не буду раскрывать его инкогнито!». Любой, кто причастен к расследованию, тут же сообразит, кто этот специалист. А у вас, Виржиния, как раз есть лишнее приглашение. Ведь каждому благородному семейству высылают их по два, а вы — последняя из Эверсанов и Валтеров. Последняя… Реплика Эллиса горечью осела у меня на языке. Однако я нашла в себе силы невозмутимо кивнуть: — Хорошо. В таком случае я как добрая подданная Его величества, блюдущая интересы Аксонии, разумеется, приглашу вас на бал. Завтра жду вас к девяти вечера в своем особняке. Идите с черного входа, я дам слугам указание. — Зачем? — насторожился Эллис. — Бал только через десять дней. Я скорбно покачала головой. — Вот именно. Всего через десять дней. А мне еще нужно обучить вас подобающим манерам и хотя бы основам этикета. Мой спутник, пусть и фальшивый, на один вечер, должен соответствовать мне. — Э… Понимаю. Глядя на кислое выражение у Эллиса на лице, я почувствовала себя отмщенной за все издевательства детектива. И чувство это было неприлично приятным.
С Эллисом я в тот вечер, конечно, распрощалась, но подумала, что на следующий день стоит ждать еще одного гостя — и оказалась права. Дядя Рэйвен заглянул ко мне с самого утра, причем не домой, а в «Старое гнездо», как обычный посетитель. Попросил черный кофе без сахара — и минуту внимания. Я с удовольствием обеспечила и то, и другое. — Виржиния, полагаю, вы понимаете, зачем я пришел, — начал он без долгих предисловий. — Разумеется, кроме того, чтобы иметь счастье вас увидеть. — Вы хотите обсудить бал? — Нечто вроде того, — согласился он. Быстрый, незаметный из-за синих стекол взгляд направо, затем налево… Убедившись, что поблизости нет никого, кроме пожилой, глуховатой леди Стормхорн, неторопливо наслаждавшейся любимым какао с воздушным зефиром, маркиз продолжил, понизив голос: — Виржиния, я искренне сожалею о том, что мне пришлось обратиться к вам за помощью. Не потому, что не доверяю, — предусмотрительно уточнил он, памятуя о непростом характере Валтеров. — Нет. Я боюсь, что на балу может случиться катастрофа. — Вы — боитесь? — Неудачный повод для шуток, Виржиния, — негромко заметил дядя Рэйвен, и я почувствовала себя нашалившей девочкой пред строгими очами благообразных монахинь из пансионата Святой Генриетты. |
