– О господи! – испуганно выдохнул рыбак.

Он как-то неуклюже взмахнул руками, развернулся и пошел обратно к своей лунке.

Виктор и Сергей проводили его взглядом.

– Может, пить меньше будет! – с надеждой в голосе произнес Сергей.

– Слушай, ты же не на работе! – укоризненно проговорил Виктор. – Чего ты пьяниц пугаешь!

– Проффесиональный инстинкт, – с улыбкой на лице оправдался Сергей. Кушать хочешь? Или еще разок по коньячку?

– По коньячку! – Виктор кивнул.

Пингвин вдруг стал нетерпеливо переступать с лапы на лапу и хлопать себя по бокам своими плавниками-недокрылками.

– Он что, в туалет хочет? – усмехнулся Сергей, откручивая с коньячной бутылочки винтовую пробку.

А Миша тем временем перебрался с одеяла на лед и, смешно семеня разбежавшись, снова плюхнулся в прорубь.

Ночью с воскресенья на понедельник Виктора разбудил настойчивый телефонный звонок. Окончательно проснувшись, он все равно не хотел вставать, просто лежал и ждал, когда у звонившего кончится терпение, но оно не кончалось. Даже пингвин проснулся и что-то крякнул.

Виктор поднялся и нетвердыми шагами подошел к звонящему телефону.

– Что за идиотские шутки! – думал он, поднимая трубку.

– Алло, Витя? – раздался нетерпеливый голос главного. – Извини, что разбудил! Срочная работа! Слышишь?

– Да.

– Сейчас к тебе приедет курьер с конвертом. Он будет ждать тебя в машине под парадным, а ты постарайся как можно быстрее сделать "крестик". Он должен пойти в утренний выпуск!

Виктор перевел глаза на будильник, стоявший на тумбочке. Полвторого.

– Хорошо, – сказал Виктор.

Он одел свой голубой махровый халат и пошел в ванну. Умылся холодной водой. Потом – в кухню. Поставил на плиту чайник, пишмашинку на кухонный стол.

Вслушался в тишину ночного двора. Посмотрел на дом напротив – во всем доме горело только два окна.

Чужая бессоница не волновала Виктора. Он уже пришел в себя, только в голове ощущалась какая-то тяжесть.

Достал лист бумаги, вставил в машинку и снова прислушался к тишине ночной улицы.

Из тишины родился звук подъехавшей к парадному машины. Хлопнула дверца.

Виктор сидел и терпеливо ждал звонка в дверь. Но вместо звонка через минуту он услышал осторожный стук.

Мужчина лет пятидесяти с заспанным лицом и красными глазами протянул ему большой коричневый конверт.

– Я буду внизу, в машине. Если засну – постучите в дверцу, – сказал он, не заходя в коридор.

Виктор кивнул.

Уже усевшись перед машинкой, раскрыл конверт, вытащил лист бумаги и театральную программку.

"Пархоменко Юлия Андреевна, 1955 года рождения, с 1988 – солистка Национальной Оперы. Замужем, двое детей, – читал Виктор отпечатанный на машинке текст, – в 1991 г. перенесла операцию на груди. В 1993 в качестве свидетеля привлекалась к суду по делу об исчезновении артистки Национальной оперы Санученко Ирины Федоровны, с которой состояла в открыто враждебных отношениях. В 1995 году отказалась от участия в гастрольной поездке в Италию, чем чуть не сорвала запланированные гастроли."

Дальше было добавлено от руки: "тяжело перенесла гибель своего ближайшего друга писателя и депутата парламента Николая Александровича Якорницкого, с которым познакомилась во время своего выступления на закрытом праздновании депутатами Дня независимости Украины в Мариинском дворце в 1994 году". Эти строчки были подчеркнуты красным карандашом и Виктор тут же вспомнил о своем последнем разговоре с Игорем Львовичем.

Он несколько раз прочитал подчеркнутые строчки. Информации было маловато, но ритм мыслей уже настроился на печаль будущего текста.