– Эй! – окликнул его Иван.

– Хто тут? – насторожился дед.

– Я свой, русский. Немцы в деревне есть?

– Не было еще.

Иван осмелел и встал во весь рост. Дед подслеповато сощурился:

– Сталинский сокол?

– Да. Сбили меня.

– Так я видел! Вон там твой аэроплан упал. – Дед показал рукой в ту сторону, откуда пришел Иван. – А потом немец летать стал низко и стрелять.

– Ну да, точно. Только он не попал. А где линия фронта? Где наши?

– Да разве ж я знаю? Мне никто не докладывает.

– Пожевать чего-нибудь у вас не найдется? С утра во рту маковой росинки не было.

– Так ты заходи в избу. Разносолов у нас с бабкой нет, однако накормим.

– Вот спасибо! – Иван перемахнул через плетень, и дед усмехнулся: – Идем.

Они зашли в избу, и дед распорядился:

– Бабка, гость у нас, сталинский сокол. Собери на стол поснедать.

Женщина засуетилась, поставила на стол чугунок с вареной картошкой, на миске – несколько огурцов, головка лука и несколько ломтей ржаного хлеба. По его теперешнему положению – прямо роскошное угощение.

Иван принялся за еду, и вареная картошка показалась ему необыкновенно вкусной. С голодухи или и впрямь вкусная?

Прожевав немного, Иван спросил:

– А какое сегодня число?

Дед обернулся к отрывному календарю, висевшему на стене, и обстоятельно заявил:

– Двадцать шестое июня одна тысяча девятьсот сорок первого года.

– А деревня ваша где?

– Известное дело где – в Белоруссии.

– А район? Город какой поблизости?

– Хутор у нас, не деревня. Называется Сняты. А город Слуцк. Правда, до него верст десять-пятнадцать. Да кто их считал, версты эти?

Вот это Иван попал! Начало войны, самое тяжелое время. Наши отступают по всем фронтам, несут потери, в штабах неразбериха. А сверху идут приказы – отбросить врага контрударом. А чем отбросить, когда только за первый день войны Западный Особый военный округ потерял сорок процентов самолетов? И почти все они были сожжены на аэродромах во время налетов вражеской авиации. И летчиков было потеряно много. Летуны имели голубую униформу, и немецкие летчики высматривали их среди отступающих частей. Не редкость было, когда «мессер» гонялся за одиноким авиатором, пытаясь его расстрелять.

Иван, получив важную для себя информацию, продолжил еду, дед же, в свою очередь, стал задавать ему неудобные вопросы:

– Ты вот объясни мне, милок, как так получилось? Парады проводили, товарищ Сталин говорил, что врага будем бить на его территории. А гуторят – немцы уже под Минском.

– Неожиданно напали, отец. Погоди, подойдут из тыла подкрепления – мы еще погоним его с нашей земли.

– Ох, чует мое сердце – не скоро это будет! У немца армия сильна, по себе знаю. Воевал я с ними с пятнадцатого по семнадцатый год.

– Не говори так больше никому, дед.

– А кому ты доложишь?

Продолжить разговор они не успели – послышался далекий шум.

– Сынок, посмотри, – что там?

Иван выглянул в окно. Из-за угла показался бронетранспортер, смахивающий на железный гроб, и три мотоцикла.

Иван только крикнул:

– Немцы пожаловали!

Он схватил со стола кусок хлеба, затолкал в рот картофелину и выскочил на крыльцо. Перебежал огород, перепрыгнул плетень и кинулся в лес.

Бежал, пока не стих шум моторов.