МЭТТ РЕСНИКОФФ: Но даже если так, не было ли последнее турне — поездки, борьба с уотерсовскими запретами, тревога по поводу того, примет ли группу публика, — попыткой как «выпустить пар», так и прозондировать почву насчет продолжения работы в одиночку?

ДЭВИД ГИЛМОР: Я не хотел продолжать работать в одиночку! Я очень люблю «Pink Floyd». Мне нравится в нем играть, и я считаю, что должен продолжать в том же духе. И вернуть в группу людей, которые были там неугодны при прежнем лидере. Придется написать целую книгу, чтобы рассказать о том, что происходило внутри нашей группы, о мании величия Роджера в последние годы, а также о том, как он психологически воздействовал на всех нас. Для него жажда власти важнее, чем что-либо еще, — важнее, чем порядочность, это вне всяких сомнений.

МЭТТ РЕСНИКОФФ: Как же так? Он ведь отдал много денег на благотворительность. А одним из симптомов мании величия является невероятная жадность.

ДЭВИД ГИЛМОР: Какие это деньги он отдал на благотворительность?

МЭТТ РЕСНИКОФФ: Доходы с концерта у Берлинской стены.

ДЭВИД ГИЛМОР: Ты считаешь, концерт принес много денег?

МЭТТ РЕСНИКОФФ: Конечно. Права на телетрансляцию и продажа дисков принесли значительный доход. То была грандиозная вещь.

ДЭВИД ГИЛМОР: То была грандиозная вещь, ты прав. И, насколько я знаю, расходы на ее постановку были огромны, а доходы весьма скромны, и альбом разошелся не очень хорошо. Права на телетрансляцию были проданы в самый последний момент за очень низкую цену, поскольку их нелегко продать, уверяю тебя. (Хихикает.) Есть множество историй о людях, которым за них не заплатили. Извини, я не хочу слишком глубоко влезать в это, но подозреваю, что поводом поставить спектакль «The Wall» в Берлине была не благотворительность. Не думаю, что благотворительность заставит Роджера сделать хоть что-нибудь.

МЭТТ РЕСНИКОФФ: После телетрансляции тебе заплатили авторские отчисления за пару-тройку твоих песен, использованных на этом концерте?

ДЭВИД ГИЛМОР: Понятия не имею. Не знаю, я не проверял, пришли мне деньги за права на постановку или нет. (Смеется.)

МЭТТ РЕСНИКОФФ: Ты уже сочинил что-нибудь для нового альбома «Pink Floyd»?

ДЭВИД ГИЛМОР: Сочинил немножко. Я провел какое-то время в студии, побренчал на гитаре, но в действительности не сделал ничего серьезного. Я пока еще не пришел в норму. Этот последний проект отнял много сил. Я не очень-то горю желанием заниматься всем этим снова. Я не работоголик. Я сочинил довольно много композиций, но большинство не завершены — на самом деле мне нужно посидеть в студии и поработать над ними, и нужно желание, чтобы это сделать, которого пока нет. Оно слишком медленно возвращается ко мне.

Последние гастроли были очень долгими и тяжелыми, и они на некоторое время отбили у меня охоту заниматься этим снова. Я был занят самолетами и автомобилями и получал от этого удовольствие. Мне 46 лет, и я больше не хочу, чтобы на «Pink Floyd» у меня уходило все свободное время.

МЭТТ РЕСНИКОФФ: А раньше работа с «Pink Floyd» отнимала все твое время?

ДЭВИД ГИЛМОР: Да, действительно, все проекты, которыми мы занимались, в течение какого-то времени поглощали нас целиком, однако сильного давления мы на самом деле никогда не испытывали; было трудно работать в последнее время, потому что мы работали без Роджера. То есть я не знаю, как это было у Роджера, поскольку я не Роджер, но он, возможно, испытывал такие же трудности, занимаясь проектами наподобие «The Wall». Когда Роджер сочинял «The Wall», у него были и группа и опыт, в том числе и мои способности, чтобы помочь ему успешно выполнить задачу. В последнем проекте почти все висело на мне. Как ты догадываешься, мне на плечи давил довольно большой груз.

МЭТТ РЕСНИКОФФ: Давление в юридическом смысле?

ДЭВИД ГИЛМОР: Нет, совсем не в юридическом.