Познакомлю, потому что… Потому что Женьке и бабе Дусе придётся всё равно переселяться в 1940 год, в 2013 для них жизни больше нет.

Почему?

У Женьки нет родителей. А баба Дуся так и не смогла оформить на него опекунство. Ей не дают, говорят, она слишком старая. И неважно, что она бабушка — всё равно старая. А нет опекунства — нет и пособия на Женьку, и живут они вдвоём на одну только пенсию Евдокии Никитичны. Женька вообще сейчас непонятно кто. Родителей нет, живёт непонятно где. Ну, официально непонятно где, по бумагам.

Мы с Женькой рядом, на соседних кроватях спали, он ночью шёпотом (чтобы бабу Дусю не разбудить) рассказывал мне, как он боится. Боится, что его заберут. Оказывается, к ним уже два раза какие-то люди приходили, его куда-то увезти хотели. Увезти из дома. Зачем? Куда? Он — тут живёт! Зачем его увозить? Только вот у него нет ни родителей, ни опекуна. Женька Киселёв очень боится, трусит просто.

А ещё, я заметил, когда Женька боится, он кошку свою гладить начинает, это бзик у него такой. Поднимает с пола на руки и гладит, с кошкой на руках ему не так страшно. А Белянка (это кошка) только довольна. Лежит на Женьке, урчит. Она белая вся, только правая передняя лапка чёрная, её Женька в январе на улице подобрал, пожалел. Белянка вся тогда такая несчастная сидела около подъезда, замёрзла, вот её Женька и подобрал. Теперь с ним живёт.

А сегодня последний день занятий в школе был, дневники раздавали с годовыми оценками. У Женьки только по физкультуре трояк должен быть (тюфяк!), а так он хорошист. Я сидел дома, книжку «Дети капитана Гранта» читал. Они там как раз почти до Новой Зеландии доплыли и тут…

Баба Дуся на кухне чистила картошку к супу (за рыбой я с утра сходил в магазин), и тут Женька врывается в квартиру. Весь мокрый, растрёпанный, без портфеля. Что случилось?

За ним пришли!! Прямо в школу! Он видел, две тётки, мужчина и полицейский. С дубинкой и наручниками! Они пришли его «спасать». Женьке ещё повезло, у него классная была нормальной тёткой. Загородив своим телом вход в класс, она громко (чтобы все слышали) разговаривали с пришельцами. И Женька понял. Он всё понял. Он понял, что это она для него, это всё, чем учительница ему может помочь. Он открыл окно и выпрыгнул вниз, со второго этажа. И фиг с ним, с портфелем, не до него.

Женька примчался домой, к бабушке. Но… чем же поможет ему бабушка? Даже если у неё под подушкой спрятан пулемёт, разве это поможет? И я позвонил по мобильнику Ленке. На помощь!

Вот. А вот Ленка поможет. Тут, в 1940-м году, никакие «общества защиты детей» не достанут, тут мы неуязвимы. Нужно только с товарищем Сталиным договориться, чтобы тот разрешил Женьке и его бабушке переселиться сюда — и всё.

А почему не разрешит? Женька, по нынешним временам, просто ну очень высококвалифицированный специалист. И его бабушка тоже. Конечно, она старенькая, работать не сможет, но хоть даже и поговорить с ней товарищу Сталину интересно будет. Тем более, баба Дуся присутствовала на его похоронах и кое-что помнит, хоть и совсем девчонкой тогда была.

Фу…

Мам, ну не лезет больше, честное слово. Не лезет. Ленка напротив меня тоже сидит осоловелая.

Закормила своим борщом.

Вкусный, конечно, но три тарелки — это перебор. Ой, ещё и компот?!

Дзыннь! Дзыннь!!

Звонок в дверь. Это кто там? Мамка идёт открывать. В желудке тяжесть, сонливость. С трудом удаётся улавливать смысл разговора в прихожей.

Вы кто? Зачем? Куда? Не пущу, дети только что вернулись! Нет!!

В комнату входит капитан НКВД. Сняв с головы фуражку, он смущённо так говорит: «Извините, у меня приказ». Кругловы Александр и Елена? Собирайтесь.

Мамка в истерике вся. Как так? Они — дети. За что их арестовывать?! А капитан, помявшись, сказал, что никто нас арестовывать не собирается, просто у него приказ перевезти нас в более охраняемое место, в связи с последними событиями.