|
У нее понемногу начинала болеть голова. — Дай мне несколько минут. Сэм склонил голову набок и прищурился. Его ковбойская шляпа сейчас лежала на столе. Профессор Конклин настоял на сохранении в джунглях хотя бы минимума приличий. В палатках все снимали шляпы, и Сэм соблюдал это правило даже в отсутствие дяди. Усмехнувшись, Мэгги отметила про себя, что Сэм хорошо воспитан. Она пристально разглядывала профессорского племянника. На светло-русых волосах Сэма все еще оставался след от шляпы. Девушка едва удержалась от желания взъерошить их. — Так как насчет надписи? Ты и правда думаешь, будто надписи на полосах выгравированы испанскими конкистадорами? — А кем же еще? Наверное, конкистадоры нашли эту пирамиду и сделали надписи. — Сэм поднял голову, у него был очень сосредоточенный вид. — А если здесь побывали испанцы, то прощай надежда обнаружить захоронение нетронутым. Можно лишь уповать на то, что конкистадоры оставили какие-нибудь пустячки, чтобы мы могли подтвердить теорию профессора. — Если верить учебникам, испанцы никогда не находили в этом районе городов. О том, что конкистадоры протянули свои загребущие руки так далеко от Куско, нигде не упоминается. Сэм лишь показал на латинские письмена на столе. — Вот доказательства. На худой конец довольствуемся этим. Попавшие сюда конкистадоры могли больше никогда не увидеть своих батальонов в Куско. Что, если местные убили испанцев прежде, чем те спустились с гор? И тайна этого города умерла вместе с теми, кто его открыл. — Тогда есть шанс, что у них не получилось разграбить гробницу, — не унималась Мэгги. — Кто знает... Мэгги понимала, что ее слова малоубедительны. Она также знала, что если конкистадоры успели сделать гравировку на полосах, то у них было более чем достаточно времени на разграбление храма. Не придумав, что еще сказать, Мэгги нервно заходила по палатке. — Ладно, — начал Сэм. — Вот все, что я способен выжать. «Domine sospitate», затем «hoc sepulcrum caelo relinquemeus». Потом идут несколько строчек, которые я совсем не смог разобрать, а за ними в конце — «ne peturbetur». Вот так. — И что это означает? — спросила Мэгги. Сэм пожал плечами и улыбнулся ей одной из своих снисходительных улыбочек. — Я что, похож на римлянина? — О боже мой! — воскликнул Филипп, привлекая внимание Мэгги и Сэма. Аспирант вскочил. Тряпка упала с его лица на колени. Сэм опустил лупу. — Что такое? — Последняя часть переводится так: «Мы оставляем эту гробницу небесам. Да не потревожат ее никогда». В палатку вошел Ральф, держа в руках сразу четыре кружки. — Кто хочет кофе? — Заметив, что все застыли с округлившимися от удивления глазами, он остановился. — Что случилось? Сэм первым оказался способным что-то ответить. — Может, вместо этого откроем шампанское? Предлагаю тост за конкистадоров, защитивших наши будущие находки. — Что? — недоуменно переспросил Ральф. Следующим заговорил Норман, и в его голосе чувствовалось сдерживаемое волнение. — Мистер Айзексон, наша гробница может оказаться нетронутой! — Откуда вы взяли? Мэгги подняла одну из прорисовок и протянула ее Ральфу. — Ей-богу, как тут не полюбить латынь! Сэм едва справлялся с волнением, ожидая, когда компьютер через спутник соединится с сайтом университета. Вместе с другими студентами он сидел в палатке связи, защищавшей чувствительные приборы от влажных джунглей благодаря специальной конструкции и пропитке. В сотый раз Сэм посмотрел на часы. До десяти — времени, когда он или Филипп докладывали профессору о своих успехах в раскопках, — оставалось еще две минуты. |
