Антонио покачал головой.

— Мне кажется, что у нас мало шансов, мой капитан. По звуку первого выстрела я определил, что стреляли из латунной пушки. Ни на одной другой шхуне нет железной пушки с таким стволом. Из этого следует, что там ждут, когда она остынет и наступит утро. Одна или две такие пушки спасли бы нас, но теперь, когда у врага преимущество, мы можем надеяться только на судьбу.

— Что за корабль это? Французский капер?

— Хотел бы я, чтоб так было. Поставлю святому Антонио серебряный подсвечник, если ничего плохого не случится. Тогда у нас появится шанс вернуться на родину. Но я боюсь, что это не так.

— Как по-твоему, Антонио, что же это может быть за корабль?

— Пиратская шхуна, о которой мы так много наслышаны.

— О, Иисусе, защити нас! Тогда нам следует продать наши жизни как можно дороже.

— Я такого же мнения, капитан, — отвечал Антонио, поворачивая штурвал.

Наступило утро. Шхуна шла в кильватере португальского корабля на прежнем удалении, но никакого движения на ней не наблюдалось. Лишь когда солнце поднялось над горизонтом на несколько градусов, буг шхуны окутался дымом и ядра вновь стали превращать в щепки португальский корабль. Пираты дождались, когда солнце поднимется повыше над горизонтом, чтобы убедиться, нет ли поблизости других кораблей, и лишь затем напали на свою жертву.

Португальский капитан прошел на корму и поднял на корабле свой флаг, но в ответ на шхуне никакого флага поднято не было. Просвистело и ударило в палубу еще одно ядро, и те, кто поднялся снизу узнать, какая на корабле обстановка, торопливо спустились в трюм.

— Следи за курсом, Антонио! — приказал капитан. — Я должен спуститься вниз и посоветоваться с губернатором.

— Не беспокойтесь, мой капитан. Пока мои кости целы, я останусь при исполнении своих обязанностей, — отвечал старый моряк, безмерно уставший от долгой вахты и работы.

Капитан спустился в трюмный отсек, где собралось большинство команды и пассажиров.

— Монсеньор! Ваше превосходительство! — начал он, обращаясь к епископу и губернатору. — Шхуна не поднимает никакого флага, хотя наш я поднял. Я пришел сюда, чтобы выяснить ваше мнение. Противостоять пиратам мы больше не можем, и я опасаюсь того, что нам придется сдаться им.

— Пиратам? — воскликнули многие и в ужасе стали креститься и взывать к святым.

— Тише, дети мои, тише! — спокойно произнес епископ. — Что надо делать, я не знаю, — продолжал он, обращаясь к капитану. — Я человек мира и в военных делах не разбираюсь. Дон Рибьера, это я должен предоставить вам и вашим сыновьям. Не дрожи, дорогая Тереза! Разве мы не под защитой Всевышнего?

— Святая Дева, сжалься над нами! — воскликнула Тереза.

— Пойдемте, дети мои! — произнес дон Рибьера. — Давайте поднимемся на палубу и познакомимся с обстановкой. Всем остальным оставаться здесь! Нужно ли подвергать лишний раз опасности свои жизни, которые, возможно, еще чего-то стоят?

Губернатор и его сыновья поднялись на палубу, где обсудили положение с участием капитана и Антонио.

— У нас осталось только одно средство, — заметил старый матрос после некоторой паузы. — Нужно спустить наш флаг. Пусть они подумают, что мы сдаемся. Тогда пират подойдет к нам и либо со своего борта, либо со шлюпок попытается взять нас на абордаж. Во всяком случае, мы узнаем, кто они такие. А если придется сражаться с пиратами, то мы должны отдать наши жизни как можно дороже. Я уверен, что после спуска флага враг тотчас же приблизится к нам. К этому времени наши люди должны быть готовы к отчаянной схватке.