— Стерегите, — обронил он.

И снова в путь, то шагом, то бегом. Индейцы были рядом, для них перебить беглецов — это пара пустяков, но касик служил этаким волшебным щитом, прикрывавшим Олега со товарищи от стрел и копий.

Растратив все боеприпасы, чтобы отбиться от настигавших индейцев, бледнолицые углубились в лес, следуя к горам Майя, что возвышались на востоке, отделяя равнину Петен от моря.

Вечером Сухов увидел множество костров, разгоравшихся между скал и перелесков. Обложили…

— Сюда идёт воин, — сообщил зоркий Ташкаль. — Один и без оружия.

Вскоре Олег и сам разглядел одиночку в богатом уборе из перьев.

Вот он остановился, не дошагав до лагеря беглецов сотни футов, поднял открытую ладонь, демонстрируя мирные намерения, и непринуждённо сел.

— Он хочет говорить с тобой.

Сухов кивнул и неторопливо двинулся к сидящему индейцу. Опустился на колени, присел на пятки, посмотрел в глаза воину напротив.

А тот приложил пятерню к сердцу и представился:

— Моя тоже касик. Мой отец — великий Кан Эк II. Я его сын, Кан Эк III.

Сухов почтительно наклонил голову.

— Можешь звать меня Длинный Нож, касик.

Кан Эк снисходительно кивнул.

— Жив ли Кан Балам Икналь?

— Жив-здоров.

— Чего ты хочешь, Длинный Нож?

— Хочу выйти к морю, касик, и вывести к нему моих людей. Сесть на большую пирогу и уплыть.

Помолчав, Кан Эк III медленно проговорил:

— От дальних скал, что за твоей спиною, до Большой солёной воды ведёт тропа. Мои воины не тронут твоих людей, если они уйдут и оставят старого касика здесь. Этой ночью Кан Балам Икналь должен умереть от твоей руки. Я сказал.

Олег внимательно посмотрел на молодого вождя, но лицо у того оставалось бесстрастным.

— Кан Балам Икналь умрёт этой ночью, касик.

Было совсем темно, когда Сухов заглянул в шалаш к старому касику. Свет небольшого костерка едва достигал сюда, устраивая толчею теней.

Убивать заложника Олегу было неприятно…

Он замешкался и не увидел, как из рукава касика в старческую ладонь скользнула рукоять изящного ицтли, но движение уловил, сработав на рефлексе, — увернувшись, Сухов перехватил руку с ножом, погасил замах и, захватив твёрдыми пальцами кулак Кан Балама, сжимавший нож, всадил его в шею правителю Ковоха. Тот заклекотал кровью, вздрогнул, затрепетал, выпучивая глаза, а Олег приблизил к касику лицо и сказал негромко:

— Пророчество исполнилось.

Питаясь чем попало, белые упорно шли к морю. Перевалив горы, они почувствовали облегчение — тропа пошла вниз. А на берегу их ждали «дары моря и суши» — свежие черепашьи яйца.

Выглядели они малоприятно, но на вкус были как куриные. Отъевшись, двинулись по пустынному берегу, выглядывая, не появится ли корабль.

На следующий же день такой появился — испанский галеон, он медленно продвигался к югу, куда-нибудь в Картахену, но отряду капитана Драя было с ним не по пути.

Два дня спустя вышли к небольшому селению, десятку хижин, жавшихся к маленькой белёной церквушке. На скалистом мысу возводился форт о четырёх башнях, у причала покачивались рыбацкие лоханки, несколько барок с пиленым лесом и баркалона с одной мачтой.

— Джим, Айюр, — тихонько сказал Олег, — баркалону видите?

— Ага!

— Запоминайте к ней дорогу. Когда стемнеет — угоним. Хватит нам по сухопутью шляться, пора на морской простор выходить!

Все горячо одобрили и поддержали предложение командира.

Глава четырнадцатая,

в которой Олег садится на диету

Остров Ла-Вака — остров Санта-Каталина.