Майкл повернулся на левый бок, на правый, затем повторил все в том же порядке. Лодка накренилась.

– Эй ты, не валяй дурака! – оглянувшись, прикрикнул один из моряков. Затем он бросил весла и с силой шлепнул Майкла по спине.

Майкл едва заставил себя сдержаться и не лягнуть его в ответ. Вместо этого он повернулся еще несколько раз. Лодка заходила ходуном. Майкл услышал, как второй моряк тоже закрутился на своем сиденье, и оба гребца начали энергично переговариваться. Они не могли остановить его, не привязав к лодке. Но чтобы сделать это, им нужно было перебраться к нему, что ему и требовалось.

Когда моряки приблизились к Майклу, лодка, крен которой благодаря его энергичным движениям достиг опасной черты, внезапно перевернулась, и всех троих выбросило в море.

Человек, лишенный возможности плыть, не станет сознательно плюхаться в воду. Тем более ему незачем делать это, если он так перевязан веревками, что по форме напоминает плотно свернутый кокон, и сразу пойдет ко дну как гарпун, пущенный из ствола пушки.

Майкл рассчитывал, что сможет задержать дыхание под водой минуты на две. Однако уже через считанные секунды он ощутил невыносимое давление, грозящее расплющить ему грудь. С упорством обреченного он пытался разорвать веревки, чтобы освободить руки и всплыть на поверхность. Чем безнадежнее становилось положение, тем упорнее его мозг искал выход. Майкл вдруг вспомнил о маленькой монахине на палубе. Может быть, забота о бессмертии его души заставит святошу на время оставить подзорную трубу и занять свои руки четками? Слабая надежда неожиданно прибавила ему спокойствия, и он прекратил борьбу. Что ж, скоро станет ясно, оправдаются ли его предположения. Если нет, то ему об этом уже никогда не узнать. Никогда.

Аннелиза таки уронила драгоценный прибор капитана Фербека, и подзорная труба по отвесной линии полетела в воду Салданской бухты. «Боже, смилуйся!» – пронеслось у нее в голове. Она вцепилась в перила с такой силой, что у нее заболели пальцы, а на дереве остались полукруглые вмятины от ногтей. Сама того не замечая, она задерживала дыхание до тех пор, пока один из вынырнувших моряков не вытянул за собой пленника. Тогда она с шумом выдохнула все, что скопилось в груди, и помолилась про себя.

Моряк, удерживая голову Майкла над водой, неловко греб одной рукой в направлении капитанского ялика, откуда к пленнику уже в нетерпении тянулось несколько рук. Когда его втаскивали на борт, сопротивления в нем было не больше, чем в выжатом лимоне.

Аннелиза вспомнила о подзорной трубе, и в каком-то дальнем уголке ее души шевельнулось сожаление. Не будь этой утраты, сейчас можно было бы приглядеться и понять, дышит он или нет. Капитан отдал какой-то приказ, и один из матросов быстро перерезал веревки. Однако беглец по-прежнему не двигался. Тогда его не без труда подтащили к борту, так что голова несчастного оказалась над водой, и двое моряков принялись энергично хлопать его по спине. Аннелиза в испуге подумала, что в своем усердии дюжие молодцы могут сломать ему позвоночник, но тут, казалось бы, безжизненное тело вдруг задергалось. Через секунду спасенный заворочался и стал давиться кашлем, а затем в изнеможении упал ничком, так что она не успела даже толком увидеть его лица.

В этот момент несколько лодок с голландцами приблизилось к кораблю, и моряки по веревочным лестницам с привычной сноровкой взобрались на борт. Они радостно похлопывали друг друга и криками ободряли своих товарищей внизу. Аннелиза посторонилась. Отчего-то их воодушевление представлялось ей отвратительным.

– Мистер Клопсток, – крикнул Фербек, – пока не связывайте его, иначе ему самому не подняться!

– Есть, капитан. – Ян Клопсток хотя и согласился со старшим по чину, но, судя по тому, как нахмурились его брови, сильно сомневался в разумности этого шага.