– Ну, успокойся и послушай, что я тебе скажу. У нас мало времени.

– Что прикажете, дорогой сеньор? Я на коленях буду служить вам.

– Вот что, мне нужно незамеченным войти в дом и до поры до времени укрыться где-нибудь от посторонних взглядов.

– Это легче легкого, сеньорито: я вас проведу в вашу прежнюю спальню, помните?

– Да. А кто там теперь спит?

– Никто, сеньорито, никто. Ваш отец велел ничего не трогать в вашей комнате до сегодняшнего дня, когда все наследство должно будет достаться новому господину; а я каждый день прибираю там, чищу ваши вещи, платье, оружие, словно вы там по-прежнему живете.

– Спасибо, дружище!

– Так что, ежели желаете, можете надеть ваш лучший камзол, он в полном порядке. Только ваши лошади состарились, как и я. А все-таки никто их из конюшни не выводит.

– Так идем же, – сказал дон Энрике, воодушевленный добрыми вестями.

– Я пройду вперед и открою вам вход с улицы, чтобы никто вас не заметил.

– Отлично… А в котором часу назначено венчание?

– Капеллана ждут в девять.

– Ну, так ступай, открой нам дверь.

Старик с проворством юноши бегом вернулся к дому и поспешил отворить дверь, которая вела прямо в покои дона Энрике.

Подойдя к своему прежнему жилищу, дон Энрике побледнел, сердце его забилось сильнее. Дон Диего молча следовал за ним. Пабло ожидал их в прихожей. Друзья вошли, никем не замеченные.

Все комнаты на половине дона Энрике сохранились в том виде, в каком он их оставил; на всем лежала печать самого тщательного ухода. Обстановка, оружие, платье – все содержалось в образцовом порядке.

Сердце дона Энрике сжалось, он с трудом преодолел волнение.

– Ну, вот мы и дома, – сказал он дону Диего. – А как, по-вашему, нам следует поступить дальше?

– Я думаю, не пойти ли мне сообщить обо всем вице-королю. С его стороны было бы так великодушно поддержать вас своим присутствием в этом трудном деле…

– Боюсь, что он откажет.

– Как знать? Во всяком случае, я попытаюсь. Бракосочетание состоится не раньше девяти утра, я успею пойти во дворец и поговорить с вице-королем. Согласны?

– С условием, что вы вернетесь не позже девяти.

– Разумеется.

– Тогда согласен.

– Послушайтесь моего совета и наденьте ваш парадный костюм.

– Зачем?

– У меня созрел один план. Прошу вас, сделайте это ради меня.

– Хорошо.

– Итак, я не задержусь. Велите открыть мне, когда я постучу в дверь.

– Будьте покойны, Пабло ни на шаг не отойдет от меня.

– Я никогда, никогда вас не покину, – с восторгом подтвердил старик.

Индиано ушел, а дон Энрике стал переодеваться.

Его старший друг направился во дворец; он был уверен, что маркиз де Мансера, верный своей привычке, уже поднялся. В прихожей сидела Паулита.

– Что ты здесь делаешь, Паулита? – удивился дон Диего.

– Я пришла просить его светлость помиловать моего мужа.

– Ты еще не говорила с ним?

– Нет.

– Обещаю помочь тебе. Если мое дело завершится успешно, можешь быть уверена, что я испрошу помилование для твоего мужа.

– Дай-то бог! – вздохнула молодая женщина.

Дон Диего вошел в покои вице-короля.

– Как дела? – весело спросил маркиз, приветствуя своего крестника.

– Сеньор, я осмелился снова беспокоить вашу светлость по поводу нашего дела…

– Касающегося дона Энрике?

– Да, сеньор.