|
Его влажное шипение вдруг сорвалось, толстяк завизжал фальцетом: — Навесил на меня хабар, а сам налегке чешешь? Ещё и подгоняешь? — Будда, не блажи, — бригадир заговорил неожиданно мягко, — догоняют нас, сам посуди! Если я тебе сейчас в рыло дам и ты быстрей побежишь, то может, ещё поживёшь маленько. Если отстанешь — сдохнешь. — Скорей, Гена! — окликнул Животное из кустов по ходу движения. — Брось урода жирного, идём скорей! — Да не могу я идти… — Толстяк утратил задор. — Всё, сдох. Уходите, что ли, сами. Забирай свой хабар. — Я с факин Будда вместе быть, — вдруг заявил рыжий, скидывая с плеча штурмовую винтовку. — И я. — Толик шагнул к толстяку и дезертиру. Он не хотел бросать жирного Будду, единственного, с кем хоть как-то можно было здесь словом перекинуться. Да и вообще не дело — бросать своего. Бригада на то и бригада, что вместе! Но первым сказать слово поперёк Торцу Толик не решался и теперь с облегчением присоединился к рыжему. — Чтоб вас кровосос жрал… — проворчал Торец, разглядывая бунтарей. Возможно, и он, точно так же как Толик, в глубине души не хотел бросать незадачливого толстяка, и теперь ему стало легче, потому что обстоятельства заставили принять решение. — Значит, так, пацаны. Отходим на тот склон. Аномалий там нет, чисто. Заляжем, отключим ПДА, возьмём долину на прицел и будем ждать. Неизвестно ещё, кто это валит. Может, не по нашу душу. Эй, Животное! Ты ещё не слинял? Саня с неохотой показался из кустов. Вот он бы точно бросил своих не задумываясь. Да и когда занимали оборону, он выбрал позицию на левом фланге, откуда можно было легче всего драпануть. Рядом с ним оказался Торец, в центре, неподалёку друг от друга, Мистер, Будда и Толик Скрипач, а Колян оттянулся правее. Толик поглядел, как гаснет на экране россыпь огоньков, обозначающих пацанов Торца, потом отключил прибор. Чужие-то сигналы были совсем близко. Он привалился спиной к стволу сосны. В начале схватки его укороченный дробовик будет бесполезен. Оставалось минуты две или три… Толик закрыл глаза. — Идут, — тихо сказал справа Колян. — Вон мелькают, вон! — Факин Кореец, — удовлетворённо объявил шёпотом рыжий дезертир. И завозился в кустах, пристраивая ствол винтовки в развилке ветвей. Толику не хотелось раскрывать глаза. Ну ещё немножко, ещё чуточку. Пусть всё начнётся как можно позже, пусть ещё хоть недолго постоит тишина. Пусть только ветер шумит чахлыми кронами над головой… — Скрипач! Эй, Скрипач!.. — едва слышно позвал Будда. — Ну чего? Толик с неохотой повернул голову к толстяку. Тот не оборачивался, глядел вниз, на склон, поросший рыжим, выгоревшим на солнце бурьяном. — Что ты о Грузе думаешь, а? — Ничего. — Вот и я — ничего. Пустую жизнь он прожил, вот что. Пустую… А карму всё равно теперь испортил, так что воплотится в дрянь какую, не иначе. В собаку, допустим, в слепую. Так что, если ты какую псину шлёпнешь, так, может, Грузу время пребывания в низшей твари сократишь. Получится, что он срок отбыл — ну, отпущен вчистую, понимаешь? И быть может, душа Груза опять в человека вселится… — К чему это ты? — Толика смущало, что Будда затеял заумный разговор накануне схватки, в которой любой может погибнуть. |
