Кстати, не знаете ли Вы чего о прочих кредиторах моих, не приходили ли почему-либо обо мне справляться или не слыхали ли Вы чего? Если что знаете, то известите. Некоторым я хочу написать. К несчастью, раньше будущего года никому ничего обещать не могу. А так как они, если я ворочусь, ждать не будут и непременно начнут взыскивать с меня по суду, то я и не решаюсь некоторое время (до тех пор, пока кончу роман) возвратиться. К тому же в настоящую минуту совсем нет средств для переездки. (2) А между тем я бы гораздо скорее мог приобресть деньги в Петербурге. Действовать через письма чрезвычайно трудно. Надо полагать, что я зазимую. Не знаю, сколько еще останусь в Женеве: всё это судя по обстоятельствам. Климат в Женеве для меня скверный. В Германии припадки были очень редкие, а в Женеве не опомнюсь, чуть не каждую неделю. Всё это горы и беспрерывные перемены в атмосфере. Надобно выехать. Но покамест, если хотите мне написать, то пишите в Женеву.

Suisse, Genиve, А M-r Th. Dostoiewsky, poste restante.

Напишите мне что-нибудь об сестре Саше, об ее детках, о моей крестнице и о брате Коле? Как его здоровье? Что делает Миша? Не уведомит ли Федя хоть двумя строками о московских. Что-нибудь? Не смягчится ли Паша, не напишет ли чего-нибудь? Как Вы с ним жили, Эмилия Федоровна? Не надосадил ли он Вам чем-нибудь? Во всяком случае, ему, Феде, Мише, Коле жму руку от души. Напишите мне что-нибудь, тогда напишу Вам более. Если кто из кредиторов моих обо мне наведается, то адресса моего нечего говорить. Передайте мой поклон всем тем, кто меня добром помнит. Чуть только буду при малейших средствах, то немедленно поделюсь с Вами. Катю целую. Целую Вашу руку и обнимаю Вас. Аня очень Вам кланяется, впрочем, она сама хочет приписать Вам. А я в ожидании, что меня не забыли.

Вам искренно преданный и любящий Вас брат Ваш

Федор Достоевский.

Р. S. Прежде брат Миша выручал, когда, бывало, без денег засяду за границей, а теперь на одного себя, больного, надейся! Много он мне помогал.

Я много перебрал денег у Каткова, который благороднейшим образом со мной поступал. Теперь, раньше чем что-нибудь кончу и перешлю, нет возможности у него просить. Но при первом (3) случае сделаю так, чтоб Вам и Паше получать помесячно и постоянно из "Русского вестника". Но это будет месяца через два, не раньше, а до тех пор и Паше не знаю что переслать. Хорошо бы, если б Паша написал мне поскорее; по крайней мере, я что-нибудь знал бы о нем. Сердце у него добрейшее и сам он благороден, быть не может, чтоб он меня позабыл.

Ф. Достоевский.

Особенно Кашиным передайте мой поклон и мою горячую симпатию. Людмиле и Ольге Александровне Милюковым тоже. Но не M-r Милюкову.

(1) было: почти ничем

(2) далее было начато: да и для Анны Г<ригорьевны>

(3) далее было: удобно<м>

320. А. Г. ДОСТОЕВСКОЙ

23 сентября (5 октября) 1867. Саксон ле Бэн

Bains-Saxon 5-го октября 1867 г. 6 часов.

Милый друг мой, возлюбленный мой ангел, Анечка (и Сонечка).

Со мной случилось, с первого шага, скверное и комическое приключение. Вообрази, друг милый, что как ни глядел я, во все глаза, а проехал Bains-Saxon МИМО! три станции, а образумился в городке Sion, где и вышел, доплатив еще им, разбойникам, 1 ф<ранк> 45 санти<мов>. Каково! Не имею понятия, как это устроилось. Я каждую станцию смотрел.

Дорога была скверная, холод, дождь ужасный и град.