|
А то ведь всё была старая фраза, с одной стороны, и трусость и телесные наслаждения - с другой. Наполеонова фамилья (10) будет уже невозможна. Эта новая будущая жизнь и преобразование так важны, что страдание, хоть и тяжелое, ничего не значит. Неужели Вы не видите руки божией? Семидесятилетняя наша русская, европейская - немецкая политика должна тоже будет измениться сама собою. (11) Те же немцы нам откроют наконец, каковы они есть в самом деле. Вообще перемена для Европы будет великая всюду. Каков толчок! Сколько новой жизни повсеместно будет вызвано! Даже наука ведь падала в узком материализме, за отсутствием великодушной мысли. Что значит временное страдание! Вы пишете: "Изранят, убьют, а потом перевязывают и ухаживают". Вспомните величайшие в мире слова: "Милости хочу, а не жертвы". Кажется, в настоящее мгновение или на днях многое должно решиться: кто кого надул? Кто сделал стратегическую ошибку? Немцы или французы? Мне кажется, что немцы. Я еще за 10 дней так думал. Но всё равно, кажется, временно немцы одолеют: у французов есть одна бездна, в которую они временно свалятся: это династический интерес, которому пожертвовано отечество. А многое бы я мог Вам написать как личный наблюдатель немецких нравов, по отношению к настоящей минуте, да некогда.
С Вашим философствованием насчет выбора жизни и о браке - в высшей степени не согласен. Друг мой, как я Вас люблю и как бы желал Вам счастья! Как бы желал я увидеться с Вами поскорее! Знаете, мне кажется, жизнь Ваша теперь какая-то одинокая, трудовая, в высшей степени однообразная и затворническая. Берегитесь, друг мой. Вы не замечаете, может быть, однообразия и затворничества. Это беда! Но что в письме напишешь? В рассуждения только уйдешь, а нужно дело. Ах, кабы поскорее увидеться! Аня говорит про Вас, что в один слог можно влюбиться (то есть читая Ваши переводы). В будущем письме пошлю Вам карточку Любы. Адресс всегда выставляйте. Андрей Михайлович писал только про Варвару Михайловну и ничего не писал про Верочку. Вы пишете про другого опекуна в Москве. Что же он делает такое? Помните ли, я Вам писал о записке, которую мне доставил Андрей Михайлович зимою о том, в каком виде он принял дела тетки после покойного папаши? Любопытная в высшей степени вещь. Он никогда, впрочем, не затрагивал высокую честность покойного Вашего отца. Но на ошибки его указал. Впрочем, когда и кто мог бы проверить: были ли ошибки? Но знайте одно, что после тетки вряд ли и 30 со ста получат ее наследники по завещанию. Не говорите об этих моих откровенностях; не хочу я ни с кем ссориться заочно; довольно и личных недоброжелателей. (12) Да и вообще, не давайте читать мое письмо другим. Я ведь только с Вами одной откровенничаю. Всем поклон. Напомните об мне всем. Вас целую крепко, и знайте, что нет у Вас доброжелателя и друга крепче меня. Мне счастье уже одно то, что я пишу это Вам. Пишите, не забывайте, а я сажусь за каторжную работу. Ваш всей душой и сердцем Ф. Достоевский. О петербургских мучается душа. Ничего-то я им не высылаю. Раньше начала будущего года и не вышлю, а они в нищете. Это у меня на совести лежит; я обещался им их поддерживать; особенно Пашу жалко. Р. S. Вы моих дел с кредиторами не знаете, а потому и полагаете, что им невыгодно будет меня засадить. Напротив, засадят, потому что именно это будет им, по некоторым соображениям, выгоднее. Но писал ли я Вам или нет, что у меня есть одна надежда (13) достать тотчас же по приезде в Петербург тысяч пять, года на три. Тогда бы я избежал тюрьмы. Надежда эта не лишена основания. Но надо лично, а заочно нельзя, да и испортить дело можно. Это не через литературу. Но если б теперешний роман удался, то шансов достать эти 5000 было бы больше. Всё это пусть будет между нами. До свидания, друг мой. Ваш Д. (1) вместо: главным - было начато: пер<вым> (2) далее было начато: знать (3) вместо: у них - было: у него (4) текст: стало быть . |
