|
Таким образом, возвратясь из Руссы, нашел несколько писем, ожидавших меня, в том числе и Ваше. Мне очень жаль, старый товарищ, если (1) Вы подумали, что я отнесся к Вашему письму холодно и невнимательно. И опять-таки нельзя было Вам отвечать сейчас, потому что хотелось по Вашей просьбе что-нибудь устроить, а на всё нужно время. Насчет общества поощрения писателей я ничего не знаю, а потому никакого Вам совета дать не могу. Но я отправился к Виктору Павловичу Гаевскому, который состоит членом Комитета (и даже, кажется, председательствует) в Обществе Литературного фонда. Он мне обещал непременно доложить о Вас в Комитете Лит<ературного> фонда в первое же заседание его и обнадежил меня, что может кончиться успешно, то есть возможностью выдачи (2) временного вспоможения (конечно, не чрезвычайно значительного), а может быть, и некоторой постоянной (то есть ежегодной) помощи или пенсии. Я знаю, что в Литерат<урном> фонде при определении вспоможений всегда требуется отчетливого обозначения, (3) то есть перечня прежних литературных трудов просящего вспомоществования. Но Гаевский сказал мне, что Вам могут выдать вспомоществование и за литературные и ученые заслуги Вашего отца. Кроме того, принято за правило всегда, прежде (4) определения вспоможения, поручать кому-нибудь из членов Литературного фонда лично удостовериться в болезненном или беспомощном состоянии требующего вспоможения. Так как Фонд имеет множество членов и некоторые из них живут в Москве, то, если будет уважено представление о Вас Гаевского, кому-нибудь из московских членов Общества поручат посетить Вас лично. Когда это может случиться, не могу предсказать, но, вероятно, не позже трех недель от сего числа, а может, и раньше. Весьма бы желательно, если б Лит<ературный> фонд определил хотя малую, но ежегодную пенсию. Вот всё, что я успел сделать. Если дело будет сразу отвергнуто, то я Вас уведомлю. Если же получит ход, то член Литературного фонда непременно посетит Вас. Полагаю, что отвергнуть совсем не могут и хоть единовременное пособие определят.
Вот всё, что я успел сделать. Так ли я поступил, обратясь к Лит<ературному> фонду? (5) Не обращались ли Вы к нему и прежде? Не знаю, как Вы примете мое распоряжение. Во всяком случае от души желаю Вам здоровья. Да, наших чермаковцев немного, а я всех помню. В жизни встречал потом лишь Ламовского и Толстого. С Шумахерами никогда не пришлось увидеться, равно как и с Мильгаузенами. С Анной Леонтьевной Чермак (Ламовской) встретился с большим удовольствием. Бывая в Москве, мимо дома в Басманной всегда проезжаю с волнением. Я Вас очень помню. Вы были небольшого росту мальчик с прекрасными большими темными глазами. Жаль, что мы не встретились летом. "Подростка" вышлю моей милой читательнице, дочери Вашей, как только разберусь с моим книжным хламом. - Я сам тоже человек весьма нездоровый с двумя неизлечимыми болезнями, которые очень меня удручают и очень мне дорого стоят: падучей и катарром дыхательных путей (анфиземой) - так что дни мои сам знаю, что сочтены. А между тем беспрерывно должен работать без отдыху. Жму Вам руку и обнимаю Вас как старого товарища детских лет. Ваш весь Ф. Достоевский. С.-Петербург, Кузнечный переулок, дом № 5, кварт<ира> № 10, близ Владимирской церкви. Ф<едору> М<ихайлови>чу Достоевскому. На всякий случай: Виктор Павлович Гаевский, С.-Петербург, Литейная, дом № 48, его превосходительство. (1) было: что (2) далее было начато: Лит<ературным фондом?> (3) было: изложения при<чин> (4) было: пред (5) далее было начато: Мож<ет>?
900. M. A. ПОЛИВАНОВОЙ
18 октября 1880. Петербург Петербург. 18 октября/80. Кузнечный переулок, близ Владимирской церкви, дом № 5, кв. № 10. Глубокоуважаемая Марья Александровна, Я сегодня получил уже третье письмо Ваше, со времени моего Вам ответа, и вот только на третье урвал минуту Вам ответить. |
