Я закончил высшее начальное училище, и я этим очень гордился, все-таки высшее, а тут: неполная средняя школа.

И здесь должна быть игра. Не я играю, а дети играют в жизнь, в ответственность, в работу. Тут должно быть как можно больше серьезности. Этого не надо забывать.

О дисциплине сказано все, но о режиме не говорили. Это самло собой понятно. Об искренности в игре, о том, что я против ровного голоса.

Я вовсе не противополагаю ровному голову обязательно рик. Я имею в виду эмоциальность. Я либо кричу, либо говорю язвительно, либо с намеком. Моя обычная фраза: "Все, можешь идти". Так я обычно кончал разговор. Тут можно показать и одобрение, и удовольствие, и насмешку, и холодность, и негодование, и гнев. Но этих слов никогда не скажешь ровно. Это уже не игра, а глубина жизни, которая должна быть всегда видна вашим воспитаннкам. А для того, чтобы это была жизнь, у вас должна быть культура личности.

Главный метод педагогического воздействия - это повышение культуры личности воспитателя. Тогда вы будете иметь разнообразные эмоции, личные переживания.

Относительно часового. Я не настаиваю, чтобы везде был часовой. Но у меня школа носила военизированный характер. И я являюсь сторонником военизации школы.

Недавно я нашел в 16-м томе сочинений Энгельса указание на то, что Энгельс требует военизации средней школы. Это имеет значение не только в смысле военной подготовки, но и в смысле воспитания характера.

Я допускаю то, что кто не испытал прелести военизации, может со мной спорить, но я должен сказать, что это богатая, очень красивая по содерджанию вещь. В армии не только салютуют, но и поворачиваются, строй, "смирно" - в этом есть какая-то эстетика, есть какой-то большой смысл.

Такую военизацию нужно проводить серьезно, а не как-нибудь. Если дается сигнал, он должен играться идеально, с идеальным стаккато, с высшей формой музыкальной выразительности, а не так, как гуси кричат. Если знамя стоит в одной комнате и надо перенести его ввиду ремонта в другую комнату, то вся коммуна одевается в парадные костюмы и в строю переносит знамя.

Это не только символизирует любовь к нашей стране, но и чуткость работы коллектива.

Это красиво также потому, что я могу с каким-нибудь коммунаром разговаривать по-товарищески, даже выпить рюмку вина (я и от этого не отказывался). А когда он приходит, должен встать, вот как (показывает). Я не позволю ему иначе стоять, и сам я не разваливаюсь. Когда я вызвал его к себе, я вставал и говорил: товарищ, получите 5 часов ареста.

Здесь важна не только внешняя форма, но четкость, красота, уважение к коллективу и к себе. Это и есть тот фермент, который связывает отдельные части коллектива.

Приказ - вещь хорошая, если вы можете дать приказ о том, что сегодня форма одежды N 3, отделка такая-то, и вы знаете, что они могут эту форму надеть. Военизация требует логической последовательности.

Если все встали в строй и кто-нибудь не пришел, его место остается свободным. После переклички спрашивается: где такой-то?

- Там-то.

- Сомкнись.

И строй смыкается.

Таких приемов, увлекающих мальчиком и девочек, можно рекомендовать много.

Возьмите школы, где сейчас готовят артиллеристов. Положение там улучшилось не только потому, что туда пришли военные и надели форму, но там ввели вежливость. Этот вытянутый позвоночный столб ввел известную культуру. Управлять своим позвоночным столбом - это прекрасный способ торможения.

У меня в коммуне не разрешалось сходить с лестницы, держась за перила, и никому в голову не приходило держаться за перила. Это не только правило красивого движения, но и правило свободного управления позвоночным столбом. Никакой коммунар не мог опираться о стенку, и здесь было не только оберегание стенки, но и гимнастика. Если представить себе в таком разрезе часового, то это красиво, а если представить часового, который не может прижать к себе винтовку, то незачем его ставить.