Писать скоро ничего не буду. Пробавляюсь разными пустячками да

леко не первого сорта. Надо накопить достаточно энергии, чтобы взяться за моих врагов по-настоящему, никак не сосредоточусь на хорошей теме.

В марте собираюсь поехать в один дом отдыха, здесь есть под Москвой приличный, и на май закачусь в Ялту и, честное слово, буду лежать на травке и плевать на кипарисы.

Пиши, не забывай. Привет Гале, Антону и всем прочим твоим наследникам.

От Гали привет и поцелуй всем соколовцам.

Твой А.

С. А. КАЛАБАЛИНУ

2 февраля 1939, Москва

Дорогой Семен!

В голову мне не приходило, что ты можешь так волноваться по поводу прошлогодних обстоятельств твоей биографии, я на твоем месте не волновался бы и забыл все, но совершенно не поддается пониманию, что в детском доме тебе скучно и неинтересно.

Поэтому буду все-таки рад, если из нашей переписки с Яцкевичем что-нибудь выйдет. Сегодня я ему отправил длинное письмо, в котором рассказываю, какой ты педагог. Предупреждаю, что ты человек горячий и лодырей и шкурников не любишь, пишу также и о том, что ты - сторонник моей системы. Приложил, конечно, и твое письмо, в котором зачеркнул слово "амплуа", поставленное у тебя буквально ни к селу ни к городу.

Вчера я получил орден, поэтому, может быть, особенного страха или отвращения к нашей системе у Яцкевича не обнаружится. Почти уверен, что он что-нибудь сделает. Разговаривать с ним лично, думаю, было бы хуже, я произвожу на некоторых людей отталкивающее впечатление.

Но если даже получится осечка, падать духом не нужно, будем думать что-либо другое. Напрасно ты написал, что согласен работать в любой области, было бы хорошо, если бы ты был ближе к Москве и ко мне: иногда и выпили бы чарку.

Спасибо за предложение проекта провести у тебя лето, но будем надеяться, что это будет не в Виннице, а где-нибудь ближе.

Мы живем в общем по-прежнему, работы много, толку мало. Орден всех взволновал, думаю, что теперь и работать станет легче.

Левка заканчивает дипломный проект, и мы все с ним волнуемся.

Галя кланяется тебе и Гале и всей твой многочисленной фамилии. От меня тоже передай поцелуи и поклон.

Антон похож на меня? По моему глубокому убеждению, это не такое большое счастье, во всяком случае от души желаю ему быть больше похожим на батька.

Будь здоров и ни при каких обстоятельствах не пищи.

Твой А.

ИЗ ПИСЬМА О. П. РАКОВИЧ

13 марта 1939

Как я живу на новом поприще? Трудно сравнить с прошлым. Но сейчас уже не бывает у меня таких счастливых минут, помните? Ехали мы в Полтаву на нашем замечательном фаэтоне. Почему-то Вы ночевали в колонии. Вы сидели на главном сидении рядом со Стефанией Потаповной, я - против Вас, и мы смеялись всю дорогу. Я не помню уже, о чем мы говорили тогда, но я хорошо помню, что это был самый счастливый момент моей жизни. В общем, Вы стеснялись и дерзили мне, но Вам страшно хотелось хохотать, а Стефания Потаповна завидовала Вашей молодости и обижалась.

...Я очень много работаю, много борюсь и часьто лезу на рожон, у меня много врагов, а друзья... В руках у меня нет такого дела, которое я готов защищать до последней капли крови. Пишу. Сейчас развел повесть о любви - длинную повесть, в которой хочется сказать многое и многое вспомнить, поэтому сейчас я еще чаще вспоминаю о Вас.

О. П. РАКОВИЧ

28 марта 1939

...Ну, вот и прекрасно, переписка началась и сразу вошла в спокойные берега. Удивительное дело, я переписываюсь с Вами, а говорят, что чудес не бывает! Да еще как замечательно - у Вас остался не только почерк прежний, но и характер такой же счастливый характер, как и был.