Любовь — одна из фаз функции воспроизведения и ведома только человеку. Любовь, говоря языком обычной речи, есть возбуждение чувств, неизвестное низшим животным. Низшие животные лишены воображения, и у них стремление к продолжению рода проявляется в чистом виде. Но человек отличается развитым воображением. Половое чувство в его чистом виде является лишь предлогом и затемняется всевозможными фантазиями, заблуждениями и бессвязными мечтами. И подлинная сущность функции настолько прикрывается, что человек забывает о ней, особенно в период любовного безумия, и между двумя силами, создающими любовь, — стремлением к продолжению рода и воображением, — возникает противоречие.

Современный романтический любовник (выражающий ощущения терминами чувства и твердо верящий, что это называется рассуждением) не в силах помирить душевную экзальтацию с требованиями тела, не в силах понять, как душа может превратиться в тело и в объятии выразить себя. У всех чувствительных, спиритуалистически настроенных мужчин и женщин бывают минуты тоски, слез и отвращения к себе, когда они смущены и убиты физическим обликом любви. Бедные люди! Они глубоко и искренно страдают вследствие такого сентиментального понимания любви. Им кажется, что тело и душа — два разных начала, которые должны жить каждое само по себе во избежание взаимного осквернения. И в конце концов, любя верной, хорошей любовью, они проявляют свою любовь, но не в состоянии стряхнуть с себя чувство греха, стыда и личного унижения. Они не понимают жизни, в этом вся беда. Животное, не наделенное воображением, не нуждается в оправдании жизненных актов, а люди нуждаются в нем и не могут его найти. Благодаря несдержанному и неуравновешенному воображению они принимают часть за целое, и когда жизнь заставляет их посмотреть правде в глаза, они потрясены и испуганы. Они не думают о том, что потребность продолжения рода является причиной страсти и что человеческая страсть, подгоняемая и переработанная воображением, становится любовью.

Стоя на этом пути, я могу отрицать, что для брака требуется нечто большее, чем расположение (я лично не нахожу в эротических явлениях ничего духовного). Если мужчина чувствует к женщине расположение, не впадая при этом в добрачное безумие, если мужчина идет, так сказать, кратчайшим путем, то я не вижу причин, почему бы ему не жениться на этой женщине. Его поступок вполне оправдан, ибо романтическая любовь после брака должна перейти в спокойное расположение. Но не поймите меня ложно, Дэн. Я не распространяю этого на всех. Человеческое стадо не подчиняется этим законам; в общежитии принята отвратительная форма брака, справедливо презираемая вами, — брак по расчету. Увы, он слишком часто прикрывается маской романтической любви. Конечно, не каждый способен идти кратчайшим путем, избегая в то же время насилия над здоровым чувством полового подбора. Не умея размышлять, средний человек выполняет требования полового подбора, проходя чрез болезнь романтической любви. Но для немногих из нас, — смею включить в это число и себя, — доступен кратчайший путь. Им-то я и пойду, как бы далеко он ни уводил от всех соображений материальной выгоды и домашнего уюта.

Брак играет меньшую роль в жизни мужчины, чем в жизни женщины, — по крайней мере нормальных мужчин и женщин. Как воспроизведение является функцией женщины, а питание — функцией мужчины, так и брак представляет большую ценность для женщины, чем для мужчины. Брак заполняет собой всю ее жизнь, в то время как для мужчины он является лишь эпизодом, одной из сторон многогранной жизни. Так повелевает природа. Мужчины первобытных времен, посвящавшие больше времени и энергии любовным делам, чем добыванию пищи и устройству жилища, погибали от истощения. Лишь нормальные мужчины, относившиеся с надлежащим уважением к материальной жизни, выжили и продолжали свой род.