Но это легко примиряется со всей схемой жизни. Пылкий любовник — дитя природы. Естественный отбор установил, что экзогамия дает более жизнеспособное потомство, чем эндогамия. Перекрестное оплодотворение создает более сильных особей. С другой стороны, если бы семейные привязанности были сильнее любви, мы имели бы много браков среди родственников и соответственно этому наблюдали бы ослабление расы. В этом случае раса была бы побеждена более сильным потомством экзогамистов. То тут, то там мудрые люди еще в прежние времена признавали это; и мы признаем, как свидетельствуют об этом наши законы против кровесмесительных браков.

Берегитесь, однако, ошибки и не думайте, что любовь выше и прекраснее привязанности и дружбы и что стремление к ее утехам есть высшая мудрость любящих. Нет, это не так; они марионетки и ничего не знают и ни о чем не думают. Они происходят от тех людей, которые в прошлом, подобно им, уступали своим страстям. Они покорны силе более мощной, чем они и весь их род, столь же мощной и великой, как силы, управляющие вселенной. Наши любовники — дети природы, естественные и незатейливые. Долг и моральная ответственность имеют для них меньше значения, чем страсть. Они будут послушны и воспроизведут себя, хотя бы небеса разверзлись и прозвучали трубы Страшного суда. И они правы, ибо мы подразумеваем именно это, говоря о «цветении, очаровании и улыбке жизни».

Но человек стал человеком, потому что ему удалось на место инстинкта поставить разум; иначе он бы и по сей день пребывал среди человекообразных обезьян. Он отошел от природы, ему не нравилась земля, по которой ступала нога, и он изменил ее и приноровил к своему вкусу. Он стремился и продолжает стремиться подвести разумное обоснование под возможно большее число человеческих действий. Он развил систему нравственности, создал законы, охраняющие его покой, и силой воли и разума укротил свою лживость и похоть.

Итак, наши любовники естественны и незатейливы. Они вступают в брак. Эпоха преследования с ее наслаждениями Тантала, вздохами и песнями ушла безвозвратно. Наступила эпоха обладания, являющаяся удовлетворением, близостью, познанием. Она требует возвращения разума, и мозг снова должен разбираться в явлениях, взвешивать и измерять их ценность. Наши любовники открывают, что другой, в сущности, является всего только человеком — мужчиной или женщиной. Эфирное вещество, составляющее, по мнению мужчины, земную оболочку его возлюбленной, оказывается кровью и плотью, со всеми недугами и немощами, присущими плоти. Он, с своей стороны, проявляет некоторую грубость характера, недостатки и предрасположения, о которых она не подозревала до свадьбы и которые ей теперь кажутся весьма неприятными. Но вначале все эти свойства не проявляются в резком виде. Они пока не ведут к ссорам. Тот или другой из супругов тотчас же уступает, не закрывая, однако, глаза на свое открытие, и тот или другой удаляется поплакать втайне или с сигарой в зубах обдумать случившееся. Это первые смутные намеки, лукаво подмечаю я, на возвращение разума. Любящие начинают думать. Опьянение любви сменяется похмельем разума.

«Ах, это все мелочи», — говорите вы. Вы правы; поэтому я и делаю на них ударение. Общая сумма бесчисленных мелочей становится мощным мерилом человеческой души. Более того, много семейных очагов расстроилось вследствие разногласия по вопросу о количестве подушек на кушетке, и немало разводов произошло от табачного дыма, пропитавшего занавеси.

В браке наших любящих, как и в большинстве браков, первый год брачной жизни определяет, окажутся ли они способными делить ложе и стол в последующие годы.