— Да, — согласилась она, — значительно теплее. Хочешь — я отдам рубашку.

— Иди ты, — со смехом ответил он, продевая ремень себе под мышки и схлестывая поперек груди, а потом накрепко затянул его вокруг перекладины. Теперь он мог просто висеть, не держась. — Возьми и сделай как я. — Он протянул второй ремень женщине.

Она, потянувшись, перехватила у него ремень, а потом ухитрилась все-таки подняться еще на ступеньку. Теперь мужчина мог бы дотянуться до ее головы. Но он не стал этого делать, а только проверил, как она затянула ремень.

— А теперь постарайся уснуть, — сказал он.

— Это невозможно.

— Обязательно надо. — Рев лестницы к ночи превратился в потаенное гудение. — Это не так трудно, мы же согрелись. И ветер утих.

— Ветер, — сказала женщина. — Ужасный ветер.

— А мне как-то нравится.

— Потому что ты сам как ветер. Подхватил меня и поволок…

Эти ее слова прозвучали для мужчины лестно. Он имел основания быть довольным собой — донес женщину до лестницы, не ослепнув, не оглохнув, а теперь они успели подняться выше тумана. Наверное, она хотела сказать мне что-нибудь приятное, решил он и постарался ответить ей в тон — вполне, впрочем, искренне:

— Кого же еще было и подхватывать, как не тебя?

Женщина не отозвалась. Она вовсе не собиралась говорить ему приятное. Сейчас, когда отупение усталости отступило, ей вновь стало страшно и нестерпимо жалко себя, противоестественно и беспомощно болтающуюся в прозрачной, темной пустоте. Женщина даже не знала толком, от чего они спасались. В первый же миг она успела зажмуриться и до самой лестницы не открывала глаз.

— Смотри, какие звезды, — сказал мужчина. Внизу таких никогда не бывает.

Торжественно и покойно летела над ними сверкающая метель.

— Здесь очень чистый воздух. Чувствуешь?

— Да. Очень.

— Потому и звезды такие. Вон Вега. А над головой Орион — видишь, красный Бетельгейзе, голубой Беллатрикс. А это альфа Орла, Альтаир. Правда, похоже на орла?

Лестница мерно пела свою нескончаемую, усыпительную ноту.

— Раскинул крылья и парит… Я почему-то больше всех люблю это созвездие. А тебе нравится?

Женщина молчала. Взглянув вниз, мужчина увидел, как тяжело покачивается ее обвисшее тело, и понял, что она заснула.

Ему не спалось. Он задремывал минут на пять — десять, и опять просыпался в тревоге, и все проверял, проверял на ощупь, как держится на перекладине ее ремень.

В алых потоках утреннего сияния они снова двинулись вверх. Далекая земля, сплошь затянутая желтым дымом, казалась теперь столь же бесплотной, что и далекие, полупрозрачные перья облаков. У мужчины уже слезла кожа с ладоней и ступней, и женщине приходилось быть вдвойне осторожной, цепляясь за скользкие от леденеющей сукровицы перекладины. Перчатки женщины истерлись до дыр, на очереди тоже были руки.

Потом громадные черные птицы напали на них и надолго зависали рядом, пластаясь в потоках исступленного ветра, глядя холодными круглыми глазами, а мужчина и женщина отбивались от птиц, размахивая руками и немощно крича.

Потом они поднялись выше всяких птиц.

Все тонуло в синем льдистом сиянии, в торжествующем громе громадного горна. Пляшущая лестница стала невероятно хрупкой, словно стекло, и рвалась из рук, грозя искристо переломиться от каждого движения. Вокруг был только простор — пронзительно прекрасный, абсолютно чужой и невыносимо мертвый.

— Я не выдержу, — сказала женщина и сама не услышала себя. Горло ее было словно из сухой ломкой бумаги. — Я не могу!! Прости, я правда не могу!!

— Уже скоро! — закричал мужчина ей в ответ.