- Кто там? - спросила дамочка, умудрившись окрасить призывными нотками даже два эти бледных прозаичных слова.

- Джонни, - ответил я.

- Заходи, - пригласила дамочка, и я услышал зуммер.

Так всегда бывает, правда? Отличная возможность поладить с секс-бомбой выдается только тогда, когда у вас по горло других дел. Думаю, в этом и состоит разница между жизнью и литературой. В книжках томный голос говорит "заходи", и парень тотчас заходит. В жизни же у парня осталось всего семь минут, чтобы добраться до работы, и начальник уже предупреждал беднягу, что в случае нового опоздания тотчас уволит его, а парню нельзя терять место, поскольку он ещё не выплатил деньги за подписку на "Плейбой". В книжках, к вашему сведению, томный голос - добрый знак, потому что герою ровным счетом нечем заняться, и, не будь этого нежданного-негаданного томного голоса, он протянул бы ещё два, от силы три дня, а потом рухнул бы замертво от скуки.

Ну, порассуждали, и будет. Получив доступ в здание, я не пошел в квартиру 6-А, а отправился в 3-В. Я помнил, как вчера ночью двое парней стучали в дверь - тук, тук-тук-тук, тук. Точно так же теперь постучал и я. Потом сунул руки в карман позаимствованной у Арти куртки, где лежал позаимствованный у Тима пистолет. Он был поменьше позаимствованного у мисс Алтеи, поэтому мы с Арти ещё в машине махнулись пушками.

Я долго ждал ответа на свой стук и уже начал думать, что дядя Эл с тетей Флоренс и впрямь подались во Флориду, но тут дверь наконец открылась, и передо мной возникла изумленная физиономия дяди Эла. Он увидел, кто пришел, увидел пистолет у меня в руке и тотчас принялся опять закрывать дверь.

Но я сказал:

- Нет, дядя Эл.

И переступил через порог.

Если бы он занял твердую позицию, если бы велел мне выметаться к чертовой матери, если бы сердито спросил, какого хрена я тут делаю, тогда я уж и не знаю, что произошло бы потом. Я рос без отца и поэтому видел в дяде Эле олицетворение мужской силы и уверенности. Я привык к тому, что дядя Эл помыкает мною, привык к тому, что он оценивает меня и громогласно высказывает свое недовольство, привык слышать от него крики: "Прочь с глаз моих!" Я так сжился со всем этим, что мог бы даже послушаться, закричи он сейчас и затопай ногами. Пусть лишь на миг, но дяде хватило бы и этого мига, чтобы захлопнуть дверь у меня перед носом. Или уж, во всяком случае, чтобы стать хозяином положения.

Но я уже успел кое-что узнать про дядю Эла. Больше всего на свете он уважал силу, а это уважение было порождено страхом, а тот, в свою очередь, был порожден беспредельной трусостью. Вчера дядя испугался двух парней, которые приходили сюда. Он так панически боялся Агриколы и организации, что даже не пожелал говорить со мной, не то что помочь. И теперь он точно так же сдрейфил при виде пистолета в моей неумелой руке. Поэтому, когда я переступил через порог, дядя попятился назад, в квартиру. В этот миг нашим прежним отношениям пришел конец Я прикрыл за собой дверь и сказал:

- Нам надо бы малость побеседовать.

Дядюшка предпринял запоздалую попытку вернуть только что утраченный авторитет. Погрозив мне трясущимся пальцем, он проговорил:

- Ах, ты, никчемный сопляк! Ты хоть понимаешь, в какое положение меня поставил? Ты знаешь, что натворил?

- Хватит косить под слабоумного, дядя Эл, - сказал я. - Никто не собирается вас убивать, за исключением, возможно, меня. Давайте пройдем в гостиную и присядем.

Дядя выглядел как человек, переживший потрясение. Он вытянул руки, словно призывая меня к молчанию, и повернул голову. Похоже, он прислушивался.

- Твоя тетя Флоренс ничего не знает, - прошептал он.

- Может, пора бы ей и узнать? - спросил я.

- Чарли, мальчик, не надо. Может, я и заслужил это, может, ты имеешь полное право, но на коленях прошу: не надо.

Дядя вовсе не стоял на коленях, но я понял, что он имеет в виду.