Но он сказал очень четко, что не хочет, чтобы вам давали деньги. Сказал, если я дам вам хоть десять центов из кассы фермы или одолжу из своих денег, это будет стоить мне работы.
Что-то в ее лице заставило Клайда смягчиться:
— Миссис Крюгер, у вас будет все, что хотите. Просто скажите мне, что вам нужно.
— Мне нужно...
Прикусив губу, Дженни развернулась и выскочила из конторы. Она бежала по тропинке, и ее ослепляли слезы гнева и унижения.
По бледной кирпичной стене дома, словно занавеси, расстилались вечерние тени. На опушке леса, на фоне нагих кленов и берез выделялись зеленые норвежские сосны. Из-за тяжелых угольных туч на горизонте падали рассеянные солнечные лучи, раскрашивая небо прекрасными холодными оттенками лилового, розового и алого.
Зимнее небо. Зимнее место. Оно стало для Дженни тюрьмой.
В восемь минут восьмого Дженни потянулась к телефону, чтобы позвонить Марку. Когда ее рука коснулась трубки, телефон зазвонил. Дженни схватила трубку:
— Алло.
— Дженни, ты, должно быть, сидишь на телефоне. Ждешь звонка? — В дразнящем голосе Эриха послышалась резкая нотка.
Ладони у Дженни стали влажными, и она невольно крепче стиснула трубку.
— Я надеялась поговорить с тобой.
Естественный ли у нее голос? Заметна ли ее нервозность?
— Эрих, как девочки?
— Отлично, конечно же. Чем ты занималась сегодня, Дженни?
— Ничем особым. Эльза теперь не приходит, и я больше занята домом. Мне это нравится. — Закрыв глаза и тщательно подбирая слова, она непринужденно добавила: — Кстати, я видела Джо. — И торопливо продолжила, не желая врать и признаваться, что ходила к Экерсам домой: — Эрих, он так рад, что ты снова взял его на работу.
— Полагаю, он пересказал тебе и остальной наш с ним разговор?
— Что ты имеешь в виду?
— Я имею в виду ту подтасованную историю, что он будто бы видел, как ты садишься в машину, а потом решил, что не видел. Ты мне не говорила, что Джо рассказал тебе, как той ночью видел тебя в машине. Я-то всегда думал, что тебя видела только Руни.
— Но Джо говорил... он рассказал мне, что рассказал тебе... он уверен, что это был кто-то другой в моем пальто.
— Джен, ты подписала то признание?
— Эрих, разве ты не понимаешь, что у нас есть свидетель, который клянется...
— Ты хочешь сказать, у нас есть свидетель, который знает, что видел тебя, и который теперь, чтобы втереться ко мне в доверие и получить обратно работу, хочет изменить эту историю. Дженни, перестань увиливать. Либо в следующий раз, как я позвоню, ты прочтешь мне признание, либо увидишь девочек уже взрослыми.
Тут Дженни сорвалась:
— Я не позволю тебе сделать это. Я получу ордер на твой арест. Они мои дети. Ты не сможешь сбежать с ними.
— Дженни, они настолько же мои, насколько твои. Я всего лишь увез их отдыхать. Я тебя предупреждал, нет такого судьи, который отдаст их тебе. У меня целый город свидетелей, которые присягнут, что я замечательный отец. Дженни, я люблю тебя настолько, что могу дать тебе возможность жить с дочерьми, и забочусь о тебе. Не дави на меня. До свидания, Дженни. Скоро позвоню.
Дженни уставилась на молчащую трубку. Исчезла слабая уверенность, которую она начала обретать.
«Сдайся, — подсказывало ей что-то. — Напиши признание. Прочитай ему. Покончи с этим».
Нет. Сжав губы, Дженни набрала номер Марка.
Тот ответил после первого же гудка:
— Доктор Гарретт.
— Марк...
Почему, стоило ей услышать его глубокий, теплый голос, как на глазах сразу выступили слезы?
— Дженни, в чем дело? Ты где?
— Марк, я... Не мог бы ты... Мне нужнос тобой поговорить. |