Хозяйская спальня оказалась большой угловой комнатой в передней части дома. Мебель из красного дерева отблескивала благородной бархатистой патиной. Массивная кровать с пологом на четырех столбиках была закрыта покрывалом из парчи клюквенного цвета. Полог и драпировки были из такой же парчи. Хрустальная ваза слева на комоде была наполнена маленькими кусочками соснового мыла. Справа от вазы лежал серебряный туалетный прибор с инициалами, все предметы - в дюйме друг от друга. Набор принадлежал бабушке Эриха, а венецианская ваза - его матери.

— Каролина никогда не пользовалась духами, но обожала сосновый аромат, — сказал Эрих. — Это мыло импортируют из Англии.

Сосновое мыло. Вот что она заметила, как только вошла в комнату - тонкий аромат сосны, такой слабый, что его почти невозможно было различить.

— Мамочка, здесь будем спать мы с Тиной? — спросила Бет.

— Нет, Мышка, — рассмеялся Эрих. — Вы с Тиной будете по ту сторону холла. А хотите сначала увидеть мою комнату? Она совсем рядом.

Дженни последовала за ним, ожидая увидеть комнату холостяка в семейном доме. Ей не терпелось узнать личный вкус Эриха. Казалось, почти все, что она до сих пор видела, было оставлено ему в наследство.

Эрих распахнул дверь комнаты рядом с хозяйской спальней. И здесь свет уже был включен. Глазам Дженни предстала односпальная кленовая кровать, покрытая цветастым лоскутным одеялом. В бюро с откидной крышкой, наполовину открытом, лежали карандаши, пастель, альбомы для рисования. «Книга знаний» разместилась в книжном шкафу с тремя полками. На комоде стоял приз «Малой Лиги». Рядом с дверью, в левом углу, притулилось кресло-качалка с высокой спинкой. К правой стене прислонена хоккейная клюшка.

Это была комната десятилетнего ребенка.

Глава 7

— После маминой смерти я ни разу здесь не спал, — объяснил Эрих. — Когда я был маленьким, мне нравилось лежать в постели и слушать, как она ходит по своей комнате. В ту ночь, когда произошел несчастный случай, я просто не смог заставить себя прийти сюда. Чтобы успокоить меня, мы с папой переселились в задние спальни. А обратно так и не вернулись.

— То есть в хозяйской спальне и в этой комнате не спали почти двадцать пять лет?

— Именно так. Но комнаты закрывать мы не стали. Просто не пользовались ими. Но однажды в этой комнате будет жить наш сын, милая.

Дженни была рада вернуться в фойе. Несмотря на веселенькое одеяло и теплый оттенок кленовой мебели, в детской Эриха было что-то тревожащее.

Неугомонная Бет тормошила Дженни.

— Мамочка, мы есть хотим, — прямо заявила она.

— Ой, Мышка, извини. Пойдемте на кухню.

Бет понеслась по длинному коридору, шумно топая своими маленькими ножками. Тина побежала за ней.

— Подожди меня, Бет.

— Не бегайте! — крикнул Эрих им вслед.

— Ничего не разбейте, — предупредила Дженни, вспомнив о тончайшем фарфоре в гостиной.

Эрих снял с плеч жены норковую шубу и перекинул ее через руку.

— Ну, как тебе?

Что-то в его тоне настораживало. Словно он слишком жаждал одобрения, и Дженни успокоила его точно так же, как отвечала на подобные вопросы Бет:

— Дом идеальный. Я обожаю его.

Холодильник был набит под завязку. Дженни разогрела молоко для какао и сделала бутерброды с ветчиной.

— Для нас у меня есть шампанское, — сообщил Эрих, положив руку на спинку ее стула.

— Скоро я буду к нему готова, — улыбнулась ему Дженни и кивнула на девочек. — Как только разберусь с делами.

Они уже собирались встать из-за стола, когда в дверь позвонили. Хмурая гримаса на лице Эриха сменилась радостью, когда он открыл дверь:

— Боже мой, Марк! Входи.