Дженни ловко переходила от критика к критику, представляя Эриха, беседовала с коллекционерами, следила за тем, чтобы официанты без остановки разносили подносы с закусками и заново наполняли бокалы шампанским.

День был трудным с самого утра, как только она открыла глаза. Бет, обычно такая послушная, не хотела идти в детский сад. Тина, у которой резались зубы, просыпалась раз шесть за ночь и капризно плакала. Новогодний буран превратил Нью-Йорк в кошмарный город с сумасшедшим движением и скользкими грязными сугробами на обочинах. Когда Дженни наконец оставила детей в детском саду и добралась до работы, она опоздала почти на час. Мистер Хартли рвал и метал.

— Дженни, все идет наперекосяк. Ничего не готово. Я тебя предупреждаю. Мне нужно на кого-то рассчитывать.

— Простите, ради бога, — Дженни закинула пальто в шкаф. — Во сколько должен появиться мистер Крюгер?

— Около часа. Представь, три картины доставили всего несколько минут назад.

Дженни всегда казалось, что когда этот невысокий шестидесятилетний мужчина расстраивается, то возвращается примерно в семилетний возраст. Сейчас он хмурился и у него дрожали губы.

— Все картины здесь, ведь так? — успокаивающе спросила она.

— Да, да, но когда вчера вечером звонил мистер Крюгер, я спросил его, отправил ли он эти три полотна. При мысли о том, что они потерялись, он ужасно разозлился. И он настаивает на том, чтобы в витрине выставили портрет его матери, хотя тот и не продается. Дженни, я тебе говорю, ты могла бы позировать для этой картины.

— Ну, это была не я. — Она подавила желание потрепать мистера Хартли по плечу. — У нас все есть. Давайте развесим полотна.

Она быстро разместила картины, собрав вместе полотна маслом, акварели, наброски пером и углем.

— Дженни, у тебя хороший глаз, — отметил мистер Хартли, заметно оживившись после того, как повесили последний холст. — Я знал, что у нас все получится.

«Уж конечно, ты знал!» — подумала она, подавив вздох.

Галерея открылась в одиннадцать. Без пяти одиннадцать портрет был на витрине, а рядом с ним - красивое объявление в бархатной рамке: «ПЕРВАЯ ВЫСТАВКА В НЬЮ-ЙОРКЕ, ЭРИХ КРЮГЕР». Картина сразу же привлекла внимание прохожих на 57-й улице. Сидя за своим рабочим столом, Дженни наблюдала, как люди останавливаются, чтобы рассмотреть полотно. Многие заходили в галерею посмотреть всю выставку. Немало было и тех, кто спрашивал:

— Вы позировали для того портрета на витрине?

Дженни раздавала брошюры с биографией Эриха Крюгера:

«Два года назад Эрих Крюгер добился мгновенной славы в мире искусства. Уроженец Грэнит-Плейс, штат Ми, он с пятнадцати лет занимался живописью как хобби. Его дом - это ферма, принадлежащая его семье уже четыре поколения, где он выращивает призовой скот. Также он является президентом «Крюгер Лаймстоун Воркс». Первым талант Эриха открыл агент из Миннеаполиса. С тех пор художник выставлялся в Миннеаполисе, Чикаго, Вашингтоне и Сан-Франциско. Мистеру Крюгеру тридцать четыре года, и он не женат».

Дженни изучила его фотографию на обложке брошюры.

А еще он потрясающе выглядит, подумала она.

В половине двенадцатого к ней подошел Хартли. Озабоченно-капризное выражение почти исчезло с его лица.

— Все в порядке?

— Все отлично, — успокоила она. И, предупреждая следующий вопрос, добавила: — С поставщиком провизии я договорилась. Критики из «Тайме», «Нью-Йоркер», «Ньюсуик», «Тайм» и «Арт Ньюс» придут точно. На прием можно ждать, по меньшей мере, восемь человек, и примерно сотня людей явится без приглашения. В три часа закроемся для посетителей. Тогда у поставщика будет достаточно времени на подготовку.